– Спасыбо. Щюкрен. Но надо на дольше оставлять, – твердо заметил Бабрак. И, наконец, проговорился, чего я, собственно, и очень ждал:

– На заседаниях ПБ и Реввоенсовета посол Табеев выражает согласие с нами.

– Это блестящая и глубоко продуманная позиция, – говорю ему в тон.

– Спасыбо, спасыбо. Щюкрен, – радостно бубнит Генсек.

– Жаль только, что Табеев не полководец и не воюет с моджахедами.

– Ха-ха… Ха-ха.. – дружно загоготали Кармаль и Рафи. У товарища О. в нитку вытянулись посиневшие губы.

Разговор шел принципиальный. Его предметом была тактика и стратегия войны в Афганистане. Как повести мне разговор дальше? Прямолинейно отказать? Глупо! Он не только не поймет, но и обидится, и я проиграю. Нужно иначе. Я говорю:

– Да, ваша мысль верна, очень верна! Давайте, товарищ Генеральный секретарь, сделаем определенный расчет, как это практически осуществить?

– Спасыбо-спасыбо!

В Афганистане на сегодня 35 350 аулов, из них, примерно 1100-1200 средних и больших аулов, где необходимо оставлять большие гарнизоны. В стране 286 волостей и уездов, 29 провинций. В их центре тоже надо иметь небольшие подразделения 40-й армии, либо афганской армии. В общей сложности 1200-1300 населенных пунктов, где этой зимой надо установить народно-демократическую власть.

– Спасыбо-спасыбо. Щюкрен. – Я ясно вижу, что Генсек пока не понимает, к чему и куда я его клоню.

– Для этого необходимо 1200-1300 рот, – продолжал я.

Бабрак все слушает, да соглашается. А я и дальше, стараясь быть сладкоголосым, доходчиво продолжаю:

– Это составит до 400-500 батальонов. То есть примерно 130-140 мотострелковых, либо пехотных полков.

Бабрак слушает очень внимательно. Но до него еще не доходит смысл.

– Спасыбо-спасыбо! – Его глаза заблестели, вот-вот он решит одну из главнейших его задач – гарнизоны, гарнизоны, гарнизоны… Но я продолжаю:

– Таким образом, в общей сложности, для укрепления власти и ее прочного удержания надо всего 33-35 дивизий.

– Спасыбо-спасыбо, – соглашается со мной Бабрак.

– Следовательно, надо увеличить войска 40-й армии в два раза, то есть с шести до 12 дивизий… – я выдержал паузу, чтобы в голове моего собеседника запечатлелось сказанное.

– Но и этого мало! Надо еще увеличить и афганскую армию с 11-12 дивизий до 22-24 дивизий.

Бабрак откинулся на спинку стула. До него, наконец-то, дошло! Но я продолжаю твердо вести свою линию.

– Выдержит ли Афганистан такое количество войск?

Я поглядел на товарища О. Он позеленел. Видимо размышлял, какой разговор предстоит ему с Бабраком после этих доводов Главного военного советника.

– 34-36 дивизий рассредоточить по аулам поротно! Это же военный лагерь по всей стране!!! А кто будет воевать с душманами? Кто прикроет границу? Наконец, кто будет кормить эту огромную военную организацию? А?

Бабрак Кармаль, тяжело вздохнув, глубоко-глубоко задумался… Кстати сказать, это ему иногда удавалось. Во всяком случае – для оказания впечатления на окружающих…

– Товарищ Бабрак Кармаль, – попытался я смягчить улыбкой создавшееся напряжение. – Наполеон Бонапарт сказал однажды, что штыками можно завоевать власть, но усидеть на штыках трудно.

Бабрак еще раз задумался. Попросил меня повторить слова Наполеона. И затем приказал Рафи напомнить ему эту фразу на очередном заседании Реввоенсовета, чтобы довести ее до сведения соратников по руководству страной.

Бабрак, действительно, вскоре напомнил на заседании Реввоенсовета эти слова Наполеона. Таким образом, косвенно подыграв мне впику линии Табеева. Посол, конечно, мне это запомнил.

– Теперь надо решительно перейти на усиление роли ЦК НДПА, правительства ДРА, губернаторов и их администрации в установлении власти на местах. А бои, – продолжал я наступать на Генсека, – как отражено на этой карте, в январе-феврале и особенно с наступлением весны будем вести самым решительным образом…

– Спасыбо-спасыбо! Щюкрен!

Мы определили политические мероприятия по активизации совместных действий. Во-первых, ЦК и правительству надо провести совещание с разъяснением итогов 1980 года и задач установления власти. Поручить это дело – Кештманду, Нуру и Зераю. А от нас – Самойленко, как моему заместителю по политчасти при участии начальника Главпура Голь Ака. Во-вторых, надо будет провести разъяснительную работу среди интеллигенции. Мы, в свою очередь, проведем работу в советской колонии – со всеми секретарями парткомов, советниками при министерствах, при отделах ЦК… Вместе с тем необходимо подготовить и провести во второй половине января на учебном центре ВС ДРА под Кабулом на базе 1АК показательные занятия, продемонстрировать организационные возможности, боевую силу Афганской армии, ее преданность Афганскому руководству, показать массу трофейного оружия – и китайского, и американского, и израильского, и итальянского, только, чур, не советского, хотя у моджахедов было много и нашего оружия. Все это дать по телевидению, поручить Султану Али Кештманду выступить по телевидению и радио по итогам года, рассказав о славных победах под руководством ЦК НДПА и ее Генерального секретаря товарища Бабрака Кармаля. Таким способом мы полагали нанести моральный удар по пешаварскому руководству и боевому духу полевых командиров душманов.

Бабрак возбужденно, даже как-то неестественно, одобрил все предложения.

В заключение нашей беседы я попросил его о встрече с его отцом – в прошлом командиром армейского корпуса, генерал-полковником в отставке Мухамедом Хусейном.

Бабрак, немного размякнув, показав на Рафи, сказал:

– Да, хорошие были времена… У него ведь тоже отец был командиром армейского корпуса, генерал-лейтенантом. Так вот наши отцы – ревностные служаки, старались перехитрить друг друга перед королем, а позже и перед Даудом. И мы – тоже ревниво относились друг к другу…