По радиостанции через ретрансляцию «булавы» меня вызвал Устинов.

Тихо, спокойно и властно он спросил:

– Герат сдан?

Не успел я ответить, как в трубке послышался голос телефонистки:

– Предупреждаю, связь ограниченной секретности.

– Город наш.

– Доказательства?

– Генерал-губернаторство с администрацией в Герате под нашей надежной охраной и обороной. Радиостанция под еще более надежной охраной и обороной. Аэродром, где я нахожусь – наш. В городе спокойно.

– Сколько времени понадобиться для его очистки?

Черт его знает!.. Мне сейчас это вспоминать – как в ледяную воду прыгать. Но тогда было не до эмоций. Молниеносно прикинул и отрубил:

– Двое-трое суток…

Ждал следующего вопроса. Будь моим собеседником покойный министр обороны Гречко, он спросил бы: «Каким образом думаешь решать?». То есть он взял бы половину ответственности – если не больше – на себя, утверждая мое решение.

Но Устинов не стал спрашивать, каким образом решаю дело с Гератом, а дал понять мне, что, мол, делай, мил-человек, сам, что ты решил делать, и неси за это ответственность. Сам!

Вот почему в трубке раздалось только одно слово:

– Утверждаю!

Конец связи.

Я проинформировал об обстановке прилетевших из Кабула товарищей. Время терять было нельзя. Они ждали моего решения.

Но к аппарату вызвал меня теперь уже Ю. В. Андропов.

– Как живете-можете, Александр Михайлович? Я только что разговаривал с Дмитрием Федоровичем. Знаю обо всем. Одобряю сроки. Действуйте.

Этот тоже не спросил, как я собираюсь действовать. «Как?» – этот вопрос заслонял, казалось, все небо.

Извинившись, я попросил всех выйти из автобуса, задержав только Черемных. Надо было принять важное решение и взять всю ответственность на себя. Мы сидели и молчали, обмениваясь взглядами и, не раскрывая рта, мыслями. Где же ты, единственно верное решение?..

Сидим. Молчим. Думаем.

Зазвонил телефон. Оба вздрогнули.

– Здравствуй, Александр Михайлович! – голос Огаркова. – Только что я говорил с Константином Устиновичем.

Бог мой, как все завертелось!..

– Он передает тебе привет и сказал, что САМ ждет положительного ответа не позже, чем через двое-трое суток. Ты уяснил, кого я имею в виду.

– Уяснил. Дорогой Николай Васильевич, уяснил. Что мне рекомендуешь делать?

– Тебе виднее. Но что бы ни было, за тебя я постою.

Опять сидим молча. Думаем. Думаем…

Наконец Черемных, догадавшись о моих мыслях, сказал:

– Я знаю о чем вы думаете, Александр Михайлович, и разделяю ваши намерения. За двое суток Герат во что бы то ни стало надо вернуть…

Я почувствовал признательность своему другу за поддержку.

Он продолжил:

– Всей силой подавить! Прижать к земле! Заставить ждать и ждать штурма! Но… – и он дал мне самому принять решение, касающееся этого «но» – на то я и занимаю должность Главного военного советника, чтобы все остающиеся «но» брать на себя.

– Приглашай.

В автобус вернулись все те, кого я ранее попросил выйти.

Как правило, командующий или главнокомандующий свое решение предваряет изложением замысла: чего и каким способом добиться. Затем формулирует само решение, и затем уже ставит задачи. Эта классическая формула не подходила к данной неклассической обстановке.

Я обратился через переводчика к своим коллегам.

– Обстановка тяжелая. Герат практически сдан. Но есть у нас надежда и уверенность за двое-трое суток его очистить. Мы имеем опорные пункты в городе – генерал-губернаторство, радиостанцию и имеем в своем распоряжении достаточно сил – в пределах до двух дивизий под Гератом. Сейчас нужны решительные действия, и для этого – ваше согласие и ваша помощь.

Не зная еще моего решения, не зная о конкретных действиях, все зашумели: мол, согласны, будем действовать. Приказывайте!

– Первое: товарищ Сафронов, организуйте облеты города посменно четверкой, а с 14 часов сегодня и восьмеркой вертолетов, с ведением огня холостыми зарядами в течение всего дня.

Второе: командиру 5-й гвардейской мотострелковой дивизии и командиру 17-й пехотной дивизии сформировать сто боевых групп в составе: танк, два-три бронетранспортера или БМП, 25-35 человек смешанного состава – к утру завтрашнего дня. Ответственные – генералы Шкидченко (по 17-й пехотной дивизии) и Панкратов (по 5-й мотострелковой дивизии).

Третье: в течение дня к наступлению ночи Герат обложить со всех сторон силами 5-й и 17-й дивизий, прикрыв все выходы и входы в Герат.

Четвертое: с наступлением темноты вести мощный непрерывный огонь из всех видов оружия с использованием тысяч осветительных ракет, имитируя атаку на Герат по всему периметру. Заставить моджахедов ждать неминуемого штурма города.

Пятое: с утра – время «Ч» установлю дополнительно – с 24-х направлений, разбив на четыре сектора, эшелонируя в три-четыре эшелона группы, вслед за танком, БТР и БМП – идти по Герату на соединение в центре города у генерал-губернаторства и радиостанции. На выстрел – да простят меня Господь Бог и Аллах – отвечать залпом. Да, залпом!