Прогулка под деревьями
вернуться

Жакоте Филипп
Шрифт:
НЕПОСВЯЩЕННЫЙ Чем старше я, тем больше возрастаю в незнании, чем дальше, тем вернее всего лишаюсь и теряю власть. Мои владенья — заоконный блеск иль оснеженность тихого пространства в безлюдье вечном. Где он, господин, защитник, покровитель и вожатый? Не покидая комнаты своей храню молчанье (тишина-служанка все постепенно ставит на места), жду, что мечтанья лживые исчезнут все до конца. Но с чем останусь я? Что делать смертному? какая сила ему так властно не дает уйти? Что заставляет его остаться и твердить слова в пустом пространстве комнаты? И мне ли судить об этом, жалкому слепцу? Но голос слышен, он приходит вместе с лучами света, различим едва: «Огню подобно, создает любовь свое сиянье только разрушеньем…» ТРУД ПОЭТА Час от часу слабнут глаза — и труд их теперь уже не сновиденье, даже не слезоточенье но взор пастуха, стерегущего ревностно мир, — без него обреченный забвенью. Так у стены, озаренной сиянием лета (или просто память ее освещает) я вами любуюсь среди безмятежного дня, а вы уходите все невозвратней ускользая, теряясь, я тщетно зову, вы горите там, в полуночных травах… так в забытом саду по дорожкам — мерцанье ли, голос? (но не знает никто) вместе бегают детство и смерть… (Правда ли умерла эта дама, под веткою вербы, если лампа угасла, а вещи ее растерялись? Или может, она из влажной земли еще встанет? Я бы приблизился к ней и сказал: «Что вы делали все это время, пока был не слышен смех ваш на улочке, ваши шаги? Отчего вы исчезли так поспешно, не оставили даже записки? О теперь, госпожа, добро пожаловать к нам…») В темноте настоящего подстерегает, скрываясь, бессловесная тень. Это мир как он есть. Нам он дан ненадолго, затем лишь одним чтоб явилось на миг то, что блеснет и погаснет, чтобы снова и снова искать, призывать и дрожать из-за страха утраты. Так бедняк на ветру на коленях стоит, все стараясь сберечь, сохранить меж ладонями скудный огонь… ЦЫГАНЕ Костер у темных деревьев слушай: тихо он говорит с народом спящим у въезда в город. А мы все бродим по темным стогнам бренные души смерти боясь твоей, неумолчный шепот тайного света. КВАРТИРАНТ Франсису Понжу Мы в доме воздушном живем — на высоте эмпирей тут стены из ветра, стоит он на сияющих сваях и так здесь светло, что порой о годах забывая мы в небе скользим, в анфиладах прозрачных дверей. Внизу зеленеет мир травы и сплетенных ветвей утром он ярок, а к ночи гаснет, мерцая, а даль, в дыхании гор растворяясь для взгляда прозрачней становится, легче, светлей. Постройка над бездною — свет мерцает, дрожит так будем любить этот шаткий приют неверный ведь скоро он рухнет в облаке пыли серной и вот мы повержены наземь, разбиты, во прахе лежим О служанка, под землю неси квартиранта скорей! во дворе мы нашли его мертвым, в крови… ты, его посвятившая в тайны любви, постели ему ложе во влажном доме корней НЕРАВНАЯ БИТВА В криках ноябрьских птиц, в пламени ив, вижу везде — Знаменья, ведущие нас от беды к беде. Даже в облачных скалах блещут проломы, зиянья, Между лозой и лавандой тоже читаю посланья. А после свет стекает под землю, и день утих другие губы просят пространств иных. Стоны женщины, пламя любви, зажженное в темной спальной — здесь начинается ночи пункт перевальный. Будем вдвоем блуждать в ущельях ручьистых со смехом, вздохами, в смешении веток и листьев навек неразлучны вьющихся два растенья если рассвет озарил наших волос сплетенья. * (Это словно среди тонких тростинок скрываться когда звезды небесные наземь начнут осыпаться…) РАССТОЯНИЯ Армену Любену Чертят стрижи круги в небесных высотах: а выше над ними кружатся звезды незримо. А скроется день за крайним пределом земли — вспыхнут эти огни на просторах темных песков… Вот так и мы живем в областях подвижных среди расстояний; и так же сердце перелетает от дерева к птице, от той — к звезде отдаленной, а от звезды — к любимой. И так любовь в доме живет за засовом, работает и возрастает труждающихся служанка, несущая лампу в руке.
________________
Перевод А. Кузнецовой

Из книги «МОТИВЫ»

(1967)

Из ветра нашу жизнь соткали.

Жубер

Из цикла «Конец зимы»

Ах, ничто не умаляет страх — вдруг место потеряет в мире странница-душа Но, ища пути иные, не стремясь к дороге дальней легкостью дыша не она ль поет хрустально расстояния земные
* * *
Слез самосев сменившийся лик сверканья пора бурление рек и горе земли — овраг старческий век — на вершинах тающий снег
* * *
Тени прозрачней трав в траве, оставшейся с лета смиренных, робких лесов — это тихая, верная это и пока незримая смерть И всегда в круговерть маня овевает нас легкий ветр И вечен в лугах дневных аспидный сланец могил
* * *
Правда, ложь — миг един — и исчезли, словно дым Мира чудеса прейдут как и красота желанной жить в нем — значит воспевать серый пепел осиянный Правда, ложь — на миг блеснут, взвейся, прах благоуханный ЛУНА НА ЛЕТНЕЙ ЗАРЕ Воздух светлей, светлей и в нем блистает слеза тихое пламя в стекле а над дремотой гор пар золотой встает останься же и замри здесь у весов рассвета между слезой жемчужной и углем грядущей зари.