— Его высочество эмир пожелал быть участником этого союза, — заявил Хамракул Али-бек.

— Я полагаю, господа военные выскажутся?

Говард посмотрел в сторону трёх штатских и полковника в туркменском халате. Один из штатских выпрямился и, подняв плечи, словно на них были густые эполеты, раздельно проговорил:

— Союз офицеров уже совещался. Он не возражает войти в крупное объединение. А действовать мы начали. Многие получили посты, что очень поможет при перевороте.

— Что же, господа, ваше мероприятие своевременно. Подобную тактику следует применять и дальше. Советы надо разваливать изнутри, иметь там своих людей. Нами уже подписан договор, предложенный кокандским правительством. Туркестан на двадцать пять лет будет английской колонией.

— Не может быть! — сорвалось у Журовича.

Говард иронически посмотрел на полковника и, вынув из бокового кармана бумагу, прочёл выдержку:

"…После свержения советской власти в Туркестане будет образована автономная республика под исключительно английским влиянием".

Он торжествующе обвёл взглядом всех присутствующих и машинально сунул бумагу под край ковра.

— Британское правительство оказывает и будет оказывать щедрую помощь своим союзникам… Вам, полковник, это хорошо известно, — сказал он Журовичу, заметив на лице полковника разочарование.

— Ещё хочу заметить, — продолжал Говард, — спешите укреплять позиции. В Петрограде назревают нежелательные события. Обдумайте план действий.

Сеид Назарбай вышел сделать распоряжение и вернулся в сопровождении трёх музыкантов, за ними слуги несли подносы с угощением и напитками.

— Предлагаю дружескую беседу скрепить дружеской пирушкой, — объявил он.

— Музыка, шампанское и женщины! Что может быть отраднее… — заявил уже протрезвевший есаул Дутова.

— Всё будет! — загадочно блеснул глазами хозяин.

Говард пил мало, хотя слуга китаец неизменно подносил ему новые блюда и новые вина. Ли Бин, входя в комнату, оставлял свои туфли у порога и бесшумно скользил по ковру цепкими ногами. Во время одного из таких преподношений он ловко вытащил ногой из-под ковра документ и не менее ловко переправил его в широкий рукав своего шёлкового халата.

Музыка заиграла что-то похожее на марш, и в комнату вошли одна за другой пять девушек. Все они были миловидны, а смущенье ещё больше красило их. Последней вошла худощавая брюнетка со смелым взглядом карих глаз. Пока подруги рассаживались, она остановилась на пороге и, внимательно всех оглядев, решительно направилась к Говарду.

— Эти, — она повела презрительным взглядом в сторону пирующих, — сильно подогреты. Я опасаюсь эксцессов. Разрешите присесть возле вас, мистер?

— Пожалуйста. — Говард подвинулся. — Простите, я не всех знаю… — замялся он.

— Вполне понятно. Я сестра офицера Тишковского. Служу в железнодорожном штабе машинисткой. Могу ознакомить со многими деятелями.

— Счастливая случайность. Я рад познакомиться с вами, мисс.

Вскоре у них завязалась оживлённая беседа.

Музыка, говор, весёлый смех, иногда женское повизгивание наполнили комнату, а за дверью хозяин расспрашивал старика сторожа:

— Почему не привёл ту — маленькую, рыженькую?

— Кусалась, царапалась, а потом расплакалась, не пошла.

— Ничего. Останется для меня. Запри её на замок. Пусть Ли Бин отнесёт ей угощение и побольше вина.

Через час слуга открыл замок и впустил в полутёмную комнату китайца с подносом, полным всяких яств.

— Кушай, сестра, и не спи, — прошептал Ли Бин. — Ночью я выведу тебя.

В полночь замок щёлкнул под ловкими пальцами Ли Бина, и две тени выскользнули в тёмный закоулок, где одиноко росла чахлая акация.

Скоро девушка была дома, а Ли Бин явился в школу советских командиров к дежурному преподавателю Ронину. Он вручил ему бумагу, сказав:

— Читай, товарищ командир, а я расскажу, что слышал.

Двое мальчиков, глядя на заплаканные глаза матери, тревожно спрашивали:

— Где папа? Арестован…

Дуся, стараясь успокоить их, отвечала;

— Услали в командировку, на линию.

Это было правдоподобно. Отец часто уезжал. А у Дуси разрывалось сердце. С утра двадцать седьмого ушёл Аристарх в город, в комитет, и не вернулся. На рассвете, когда призывно загудел гудок, к ней прибежала соседка:

— Слышишь, гудит? Собирают народ, твоего выручать…

— Как выручать?

— Вчера в Доме свободы семь человек забрали, в тюрьму увезли.

Над городом прозвучали выстрелы винтовок.

Дуся торопливо собрала подушки, зимнюю одежду, матрасы и забила ими окна. В это время что-то ухнуло и со свистом пронеслось над крышей маленького дома. Дети заплакали.

— Вот глупышки, чего испугались? Разве не слышали, как пушка в двенадцать часов палила? Садитесь вот сюда, на пол, разберите мне аптечку, да не пролейте лекарства, не разбейте пузырьков. — Для детей это была интересная, но запретная игрушка. Мать пообещала: