– Это ужасно, что я сама пришла к тебе. Но… – она запнулась, потому что сверху раздались приглушенные голоса. Они смогут сегодня поговорить? Вика облизнула губы и вопросительно уставилась на него.

– Хорошо – там Зуевы, – он сдавлено выругался, – не хотел тебе говорить, боялся – ты уйдешь.

Вика недоверчиво смотрела на него.

– Я не видела их машины.

– Она в гараже.

Всё-равно она не была уверена, что там её подруга с мужем, а не длинноногая красотка. Ярослав, наверное, это понял. Он встал и подошел к лестнице.

– Эй, вы там, наверху, подайте голос, – крикнул он и добавил тише: – моя женщина хочет убедиться, что у меня ночевали друзья, а не девица из притона.

– Что? – послышался вопрос Андрея.

Ярослав перевел на неё насмешливый взгляд: – Убедилась?

Вика кивнула. Но всё-равно это было невовремя. Почему она стала такой неуверенной? Что тянула?

На верхнюю ступеньку вышел Андрей. Он был в махровом халате в цветочек, который доставал ему до щиколоток. Вика в который раз подивилась тому, как он изменился. Ровные скулы обрисовывала негустая щетина, живот совсем исчез, так же, как и пять подбородков. Всклокоченные волосы были удивительно милы.

– Что ты сказал? – спросил он, прежде чем увидел её, – о, привет, Вик! Как дела? Оль, – позвал он, запрокинув голову, – Вика пришла.

Андрей стал спускаться, и на лестнице показалась Ольга. Она была точно в таком же одеянии, как и её муж. Только подол волочился по ступеням, и пояс был повязан поверх огромного живота. Она вперевалочку спустилась за Андреем. На довольных лицах светилось масленичное солнце, и Вика невольно заулыбалась.

– Привет, – они расцеловались с Ольгой в щёки, внимательно посмотрели друг на друга, – как чувствуешь себя? – спросили в один голос и рассмеялись.

– Не знала, что вы ночуете здесь.

– Мы вчера поздно приехали, у тебя было темно, не стала будить, – Ольга потерла глаза, зевнула и потянулась. – Баня, – закатив глаза, подвела она черту.

– Понятно, – Вика кивнула, она хотела было позвать их на завтрак, но вспомнила о полупустом холодильнике и промолчала. Когда же это кончится? Она уже не была уверена и в желании откровенничать с Ярославом. Может быть завтра, когда они остались бы наедине, когда он сам пришел бы к ней? Однако, Ярослав настороженно следил за ней взглядом и, как видно, не собирался отсрочивать.

– Мы оставим вас на минутку, – он взял её за локоть и потянул к одной из дверей, но Вика уже праздновала труса. Если бы она шла с открытым сердцем! А у неё было несколько требований, которые, как она подозревала, не обрадуют Ярослава: – Мы могли бы поговорить и здесь, – протараторила она испуганно.

Лицо Ольги осветилось ещё ярче, и она закивала: – Думаю, мы все вправе послушать, – когда Ярослав чуть не испепелил ее взглядом, а Андрей притянул к себе, упрямо добавила: – Мы ведь не просто свидетели этой истории, даже не участники: мы в неё замешаны… как изюм в тесто.

Ярослав настороженно посмотрел на каждого, челюсти его напряженно двигались. Наконец, он изъявил согласие. Андрей разместился на диване, Ольга – в его объятиях. Вика рядышком. Ярослав остался стоять у лестницы. Он смотрел на неё так пристально, что она показалась себе козявкой на стеклышке микроскопа.

Вика словно оледенела: неужели она сама инициатор этой переделки?

– Я пришла сказать тебе, что я хорошо подумала, и согласна быть с тобой, – скороговоркой выдала она и посмотрела в настороженные глаза. Кадык Ярослава дернулся. – Но у меня есть условия, – быстро добавила Вика, и мышцы лица Ярослава дрогнули. – Я не стану выходить за тебя замуж и не стану записывать тебя отцом моего ребенка. Я хочу…, нет, я требую…, чтобы ты проявил смирение, – закончила она и увидела, как его сковало напряжение.

Воцарилась жуткая тишина. Нервы Вики натянулись и звенели в гробовом безмолвии. Время превратилось в тягучую массу. Слышалось тиканье часов где-то рядом. Дом вдруг наполнился электрическими разрядами, готовыми с треском разорваться громом и молнией.

Что же он ничего не говорил?

– Хочешь, чтобы я встал на задние лапки? – тихо изрек Ярослав, и лицо его потемнело.

Вика не поняла вопрос это или утверждение, она только сразу догадалась, что ничего у них не получиться. Он не собирался принимать никаких её условий. Она почувствовала, как исчезает нервозность и закипает внутри бешенство. Оно родилось в ней, как землетрясение рождается в недрах гор, разрасталось и сокрушало всё на своем пути, и ей казалось, что она всей душой снова возненавидела Ярослава Выгорского.

– Если для тебя это – стоять на задних лапах – мне плевать! – презрительно выдала она, и втроем они лицезрели, как Ярослав превратился в грозовую тучу. – Я всю жизнь собираюсь попрекать тебя твоим чёртовым поступком. Я не собираюсь любить тебя! – от гнева ложь далась очень легко.

Он усмехнулся, потемневшие глаза открыто издевались над ней.

– Хочешь быть главной? – с притворным сожалением спросил он и рассмеялся, обнажив белоснежные зубы.

Как же она ненавидела его! Отвращение, которое она не могла, да и не желала скрывать, перекосило её лицо, она чувствовала отчаянную ярость женщины, загнанной в угол. Она завладела ею целиком. Ярость, рожденная жгучим унижением и стыдом. Да он просто издевался над ней!