– Чтобы было чем водоросли резать, если запутаешься.

Плавала я… Ну, скажем так, не очень хорошо. Точнее, очень плохо, и главным моим достижением, которым я искренне гордилась, стало умение держаться на воде. Правда, стоило шевельнуться, как я начинала тонуть. Красиво, как Тимар, загребать воду, лежа на спине, не получалось. Я брызгалась, фыркала, заливала водой уши и, кое-как перевернувшись, по-собачьи добиралась до мелководья. А вредный Тим, посмеиваясь, цепко хватал за щиколотку и снова тащил в глубину.

Держась за его плечо, я перевернулась на спину, разбросала руки и ноги звездой и медленно дрейфовала вниз по течению. Тимар лег рядом, сжимая мою ладонь.

– Хорошо, – тихо сказал он, глядя на стремительно темнеющее небо. Частые, крупные звезды мерцали над головой, отражались в воде, и мне казалось, что еще немного – и нас прибьет к лунному берегу.

Тим подхватил меня под мышки и уложил себе на грудь, поплыл к отмели.

– Простудишься, – пресек он мои протесты.

Клацая зубами от ветерка, холодившего мокрую одежду, я быстро переоделась в сухое. Хорошо Тимару – только бриджи сменить. Мне же он категорически запрещал плавать в одних портках – неприлично.

– Тим?

– Что?

Кони шли шагом – в замок ни я, ни брат не торопились, и на меня напала болтливость.

– А как ты оказался на службе у графа?

– Мой… Наш отец, барон Орейо, пропал без вести, и мои… Наши, – снова поправился Тим, – земли находятся под патронажем князя. И он никому не отдаст месторождения электрума. А если буду дергаться и пытаться предъявить права на феод – тоже исчезну. Йарра пообещал уничтожить того, кто отдал приказ устранить отца… И я теперь весь его. С потрохами, – зло сказал парень.

Короткие, рубленые фразы, из которых по частям собиралась картинка. Так было всегда, когда Тима заставали врасплох – велеречивость пропадала, оставалась лишь сухая выжимка.

– А ты знаешь, кто виновен?

– Советник Дойер, – сплюнул Тимар.

– Отец Сорела?

– Того толстяка, что тебя защищал, ага. Он же должен был стать моим опекуном, если бы господин Раду не опередил этого ублюдка!

Вдали показались замковые огни.

– Тим?

– Что?

– А как ты стал оруженосцем у… У НЕГО?

– Я очень постарался стать для Стефана незаменимым. Не спрашивай, что это значит, не лезь в эту грязь.

Я примерно догадывалась, но уточнять не стала.

– По приказу Йарры?

– Да.

– Тим? А откуда ты так много знаешь?

– В смысле? – Тимар аж повернулся в седле.

– Ну… Языки, бухгалтерию, – растерялась я от такой реакции.

– А, ты об этом. – Тимар все-таки взял себя в руки и начал рассказывать. – Я с пяти до тринадцати лет, пока отец был жив, жил в пансионате. Там нас всему учили – чтению, письму, математике, языкам, манерам… Я был вроде как гордостью учителей, – хмыкнул брат. – А потом нашли этот брыгов электрум, и отец пропал. В тот же день меня отчислили без объяснения причин. Отдали остаток денег за год и оставили в приемной дожидаться нового опекуна. Я сбежал… Думал найти отца. А господин Раду перехватил меня в придорожной таверне и предложил службу.

– И ты согласился.

– А у меня был выбор?.. Ты есть не хочешь? – резко сменил тему Тимар.

– Хочу, – оживилась я. Что-что, а на аппетит я никогда не жаловалась.

– Тогда распорядись насчет ужина, а я лошадей в конюшню отведу.

Я птицей слетела с седла, чмокнула Ворону в бархатный нос и побежала на кухню. Главного повара уже не было, только кухарки, переговариваясь, домывали посуду и чистили на завтра овощи. Меня до сих пор немного коробило, когда женщины прерывали работу, чтобы поклониться. И вообще, на кухне я себя чувствовала ужасно неуютно.

– Добрый вечер, приготовьте, пожалуйста, ужин на двоих у нас в комнате, спасибо! – И стрелой вылетела за дверь, едва не сбив слугу с ведром молока.

– Куда пре..! Простите, госпожа, – проглотил ругательство мужчина и тяжело затопал по лестнице.

Галия очень любила принимать ванны с козьим молоком, считая их панацеей от увядания кожи. Я только головой крутила – ей всего двадцать четыре, а выглядит она куда лучше шестнадцатилетних служанок, какое там увядание! Только молоко переводит.

Вообще, с того момента, как я узнала, что Галия, как и я, смесок, графская любовница растеряла большую часть своего божественного ореола. И смотрела я на нее уже не только восхищаясь, но и завидуя – а чем я хуже? Да ничем! Зеркало, Тимар и Рина твердили, что я очень хорошенькая, мне даже волосы красить не придется! А глаза… Ну, у графа они тоже не райанские, кровь прапрабабки с Островов отозвалась, но мне очень интересно, что останется от человека, посмевшего оскорбить Йарру смеском. Он ведь даже стражу звать не станет, сам порежет наглеца на ленточки.