Шрифт:
Всю вторую половину дня я провел, воображая, как моя записка попадает к Джессике, как она читает ее, что при этом думает и чувствует.
День 21-й
Джессика мне ответила!
Завтрак мне прислали как обычно, в семь тридцать. Я взял поднос, поставил его на стол, умылся и сел есть. Сделал несколько глотков горячего кофе, и тут мой взгляд упал на тарелку с тостами. На одном ломтике, на тонком слое масла, был нарисован смайлик.
Я чуть с ума не сошел от радости. Джессика получает мои послания и просит не терять надежду! Именно так я интерпретировал рисуночек. Это означало, что Джиму не удалось окончательно сломать ее.
Теперь я знаю, что у меня есть союзница «в большом мире», а значит, все возможно.
День 23-й
Джессика продолжает подавать мне знаки. Не каждый день, из чего я делаю вывод, что периодически Джим находится рядом. Я живу ожиданием этих знаков расположения и дружеского участия, надеясь, что она постарается спасти меня.
Но время идет. Моя работа продвигается. Жить осталось всего несколько дней. Иногда я впадаю в глубокое смятение, и вера в мое – наше – спасение оставляет меня.
День 25-й
Джессика прислала мне записочку! Я испытал настоящее счастье, когда нашел под тарелкой клочок бумаги.
Сэмюэль, я не знаю, что делать. У меня нет возможности связаться с внешним миром. Он все время здесь, наблюдает за мной, и… я боюсь. Он запирает меня, когда уходит. Дом – настоящая крепость. Я не могу ни выйти, ни позвонить. Но я не теряю надежды найти способ освободить тебя. Не зли его.
Уничтожь записку. Он редко уходит и всегда проверяет, чт'o я для тебя готовлю, а иногда даже проверяет поднос. Будь осторожен. Я напишу, если что-нибудь придумаю.
Я несколько раз перечитал эти строчки, стараясь не слишком радоваться и не надеяться, что когда-нибудь выберусь за стены проклятого дома. Как больно знать, что она беззащитна и беспомощна.
Времени осталось совсем мало. Но я не должен отчаиваться. Я знаю, она сделает все, чтобы вытащить меня. А если не получится спасти меня, постарается предупредить Дану и Мэйан об опасности, когда меня не станет.
День 27-й
Все кончено. Надеяться больше не на что. Я раздавлен разговором с мучителем, который состоялся вечером. Он не выходил на связь несколько дней, и я забеспокоился, хоть и не думал, что он бросил меня умирать.
– Никак не можешь закончить текст?
– Угадал. Мне нужно еще немного времени.
– Исключено. Я назначил срок – будь любезен успеть.
– Но я устал! Выдохся! Ты же понимаешь, что бывают моменты, когда слова просто не желают повиноваться.
– Конечно, могу… если речь идет о настоящем сочинительстве. Перфекционисту порой недостает вдохновения, его часто одолевают сомнения. Но это не твой случай. Так что заканчивай – и побыстрее.
– Всего несколько дней, – молил я.
– Цепляешься за соломинку?
– При чем тут?..
Он нехорошо улыбнулся:
– Ты ведь надеешься, что Джессика тебе поможет.
У меня чуть сердце не разорвалось.
– Не… понимаю.
– Считаешь себя хитрецом, Сэмюэль? Думаешь меня провести?
– Да о чем ты? – пролепетал я.
– О записках, которыми вы обмениваетесь.
Я почувствовал, что лечу в пропасть и вижу дно.
Он снова ухмыльнулся, довольный произведенным эффектом.
– Где она? – спросил я.
– Вы скоро увидитесь.
Экран погас, и я чуть не захлебнулся отчаянием.
День 28-й
Я думал, что ничего более гнусного со мной уже не случится. Я ошибался.
Среди ночи раздался металлический лязг, появился луч света, я увидел на пороге чьи-то силуэты и понял, что сейчас произойдет.
– Вот твоя возлюбленная, Сэмюэль, – крикнул Джим и сбросил безжизненное тело Джессики в пустоту.
Она катилась по лестнице, как сломанная кукла, глухо стукаясь затылком о ступени.
Я кинулся к ней, дверь захлопнулась, и мы остались в темноте.
Я отнес Джессику на кровать. Благодарение Богу, она еще дышала. Я ощупал ее лицо и голову, под волосами была кровь. Джессика была без сознания. Я сидел с ней всю ночь, а когда рассвело, увидел, что он над ней учинил.
Лицо опухло, бровь рассечена, на теле много синяков и ссадин. Дышала она тяжело и неровно.
Я плакал, звал ее, просил прощения.
Она открыла глаза ближе к полудню, и я постарался напоить ее.