Я пережил свои желанья,

Я разлюбил свои мечты;

Остались мне одни страданья,

Плоды сердечной пустоты.

Под бурями судьбы жестокой

Увял цветущий мой венец;

Живу печальный, одинокий,

И жду: придет ли мой конец?

Так, поздним хладом пораженный,

Как бури слышен зимний свист,

Один на ветке обнаженной

Трепещет запоздалый лист.

Белинский и считал Пленника героем того времени, считал пушкинскую поэму произведением историческим, поскольку она поднимала в преддекабристскую эпоху вопрос об отношениях между личностью и обществом.

Глубоко личными переживаниями поэта проникнуты настроения Пленника:

Людей и свет изведал он

И знал неверной жизни цену.

В сердцах друзей нашел измену,

В мечтах любви безумный сон,

Наскуча жертвой быть привычной

Давно презренной суеты,

И неприязни двуязычной,

И простодушной клеветы,

Отступник света, друг природы,

Покинул он родной предел

И в край далекий полетел

С веселым призраком свободы.

Это он, поэт, о себе самом писал:

Свобода! он одной тебя

Еще искал в пустынном мире.

Страстями чувства истребя,

Охолодев к мечтам и к лире,

С волненьем песни он внимал,

Одушевленные тобою,

И с верой, пламенной мольбою

Твой гордый идол обнимал.

Противопоставление свободы и независимости порочным нравам светского общества, вольнолюбивая романтика «Кавказского пленника» отвечали настроениям молодежи пушкинской поры, и Белинский отмечал, что «молодые люди были особенно восхищены им, потому что каждый видел в нем, более или менее, свое собственное отражение».

Своей первой вольнолюбивой романтической поэмой Пушкин открыл новый период в духовной жизни русского общества и современной ему литературы.

«...Пушкин явился в своей поэме в полном и прямом смысле этого слова поэтом кавказской реально-романтической действительности. В то же время певец кавказской природы и черкесского быта во многих чертах образа своего Пленника, как он показан, в особенности в первой части поэмы (его неудовлетворенность жизнью, светом, его страстные искания свободы), дал первое высоко поэтическое выражение вольнолюбивым настроениям и порывам передовых кругов современного ему общества»3

Любопытно, что Александр I, замечает в своем дневнике М. П. Погодин, «прочтя Кавк. Плен., сказал: надо помириться с ним...».

Поэма стала известна друзьям еще в рукописи, в начале сентября 1822 года вышла из печати и имела большой успех. «Жемчужиной русской словесности» называли ее. Она сразу же переведена была на французский, немецкий и польский языки. И уже в мае 1823 года Пушкин писал Н. И. Гнедичу о втором издании «Кавказского пленника».

13 января 1823 года в петербургском Большом театре состоялось первое представление балета Дидло на музыку Кавоса «Кавказский пленник, или Тень невесты», в четырех действиях. Роль черкешенки исполняла Истомина. Чего бы не дал тогда Пушкин, чтобы хоть на несколько часов перенестись из Кишинева в сияющий огнями петербургский Большой театр и снова увидеть Истомину, увидеть ее в роли созданной им черкешенки!

* * *

Киев в пушкинскую пору (1830 г.). С картины П. Свиньина.

Пушкин не спешил покидать Каменку и 4 декабря 1820 года писал своему другу Н. И. Гнедичу:

«Вот уже восемь месяцев, как я веду странническую жизнь... Был я на Кавказе, в Крыму, в Молдавии и теперь нахожусь в Киевской губернии, в деревне Давыдовых, милых и умных отшельников, братьев генерала Раевского. Время мое протекает между аристократическими обедами и демагогическими4спорами. Общество наше, теперь рассеянное, было недавно разнообразная и веселая смесь умов оригинальных, людей известных в нашей России, любопытных для незнакомого наблюдателя.
– Женщин мало, много шампанского, много острых слов, много книг, немного стихов. Вы поверите легко, что преданный мгновенью, мало заботился я о толках петербургских...»

В последние дни января 1821 года Пушкин выехал с Давыдовыми из Каменки в Киев, на «контракты» - так назывались ежегодные контрактовые киевские ярмарки. Он поселился вместе с Давыдовыми в хорошо сохранившемся до наших дней доме Н. Н. Раевского-старшего. Здесь же жил и М. Ф. Орлов, только что помолвленный тогда с Екатериной Раевской.

Бывший «арзамасец», по кличке «Рейн», Орлов дружески встретил Пушкина:

– Как ты тут?

– Язык до Киева доведет!
– услышал он ответ.

– Берегись, Пушкин, чтоб не выслали тебя за Дунай...