— Что нам сделается? Погиб мой сын, дорогой мой, единственный, что хуже этого несчастья?

Азамат был в тревоге. Не раз приходил он поговорить с Жамий и Валей; приходил один — безрезультатно. Приводил Кичибатыра — успех тот же. Вызвал Асхата, и тот, приехав, пошел к Жамий не один, а вместе с товарищами Назира.

— Жамий, ты нам всем мать. У тебя был один сын, теперь мы тоже твои сыновья. Не заставляй ходить в трауре весь аул. Да и Вале нужно найти свое место, заняться чем-то.

И Жамий уступила. Валентина Павловна пошла работать в школу. Жамий днем одна дома, соседи помогают ей, и наконец-то загорелся огонь в очаге.

Валентине Павловне трудно. Трудно видеть Асхата и других товарищей Назира. Они сейчас заняты сооружением памятника на могиле и спешат закончить его: наверное, им кажется, что от этого хоть немного легче на душе будет у Вали и Жамий. Валя любит сидеть на скамейке возле дерева, посаженного Ачахматом; нередко присаживаются с нею рядом и другие учителя. С ребятишками Вале лучше всего: они не дают покоя, пристают с вопросами, что-то рассказывают, и тогда голова у Вали хоть ненадолго освобождается от власти одной мысли, одних и тех же воспоминаний. Как-то раз подбежал к ней мальчуган и пожаловался на своего приятеля-сорванца.

— Балентина Пабловна, чего Назир ко мне пристает?

Валя чуть не упала, услыхав это имя...

Установили памятник. Черный мрамор, на нем в углублении под стеклом — портрет Назира. Рядом с памятником посадили яблоню. Через несколько дней Валя получила посылку от матери, был в посылке и пакетик с семенами травы, которую посеяли на могиле.

Однажды Валя решилась пойти туда, где не раз бывали они вместе с Назиром и где теперь разворачивалось строительство завода. Медленно, долго бродила она по тропинкам, останавливалась, вспоминала. Ее узнал возвращавшийся с работы Башир. Пошел, сказал Асхату; тот бросил все дела, побежал к Вале, привел ее к себе в комитет, где как раз в это время полным-полно было народу — прибыли новые рабочие.

— Товарищи, это Валентина Павловна Свиридова. Сейчас она работает в школе, учит ребят. А вообще-то она одна из тех, благодаря кому строим мы наш завод. Она была в группе геологов, открывших месторождение.

Валю засыпали вопросами. Она смутилась, но Асхат выручил:

— Друзья, мы попросим Валентину Павловну приехать к нам специально и провести беседу. Тогда она и ответит на наши вопросы. Сегодня разговор у нас неожиданный, вы уж извините, отложим его.

Валя тихо сидела в сторонке, пока Асхат разговаривал с новичками. Скоро люди разошлись, и Асхат повернулся к ней.

— Не замучились вы с ребятишками, Валентина Павловна, может, к нам на завод пойдете?

— Нет, нет, — быстро и с каким-то даже испугом отвечала Валя.

— А вы подумайте.

— Нет, Асхат. Я не могу оставить мать Назира.

— А я думал вас разлучить на время.

— Нет. Я даже в Москву во время школьных каникул не поеду. Вызову свою маму сюда.

— А она приедет?

— Обещает.

— Хорошо бы!

— Да, я хочу, чтобы наши матери познакомились, — Валя вздохнула. — Поздно уже, Асхат, я пойду. Жамий, наверное, беспокоится.

— Ладно. Идемте, я вас провожу.

Они вышли на улицу, но тут кстати подоспел газик Крылова, и Валю отправили в аул на машине.

На лето пробовали предложить Валентине Павловне путевку в санаторий. Она отказалась и уехала с ребятами в пионерский лагерь. Жамий поехала тоже — поварихой.

Работа с детьми заполняла все время. Огорчало и Валю и Жамий то, что мать Вали так пока и не приехала в аул.

Но вот наступил и день, когда в лагере загорелся прощальный пионерский костер. Жамий и Валя вернулись в аул, навестили первым долгом могилу Назира. Зеленый ковер посеянной Валей травы не утратил свежести под жаркими летними лучами — за могилой ухаживали...

Оставалась всего неделя до начала учебного года. В школе заканчивали ремонт. Заносили в классы парты, вынесенные во время ремонта во двор. Занимались этим старшеклассники. Валя как раз была в школе, когда один из ребят передал ей телеграмму о приезде матери.

Наутро Валя отправилась в Нальчик, чтобы встретить мать. Приехала в город намного раньше, походила по парку, посидела на третьей скамейке. Величаво стояли серебристые ели, которые так любил Назир. А его уже нет. Валя вдруг подумала, что хорошо бы на его могиле посадить серебристую ель. Непременно сделает она это, пусть только весна придет...

Пора на вокзал. Валя пошла пешком — потому что Назир любил ходить здесь, а не ездить в автобусе.

Поезд подошел к платформе. Мать и дочь обнялись, Ксения Петровна заплакала.

— Валюша, как ты похудела, бедная моя! Постарела, волосы начали седеть...

— Идем, мама, не опоздать бы на автобус.

— Ехать долго?

— Два часа.

— Далеко?

— Да нет, мама, не очень. И дорога такая красивая, что времени не замечаешь.

Ксения Петровна восхищалась городом, любовалась горами. В автобусе почти все пассажиры знали и, как видно, уважали ее дочь. Валя сказала: