— Не думаю, что мой отец способен кого-нибудь забыть.

— Нет, конечно, я уверена, что неспособен, — тихо ответила женщина. — Он бывал в Самавии в последние три года?

Марко помолчал, потом ответил:

— Мне кажется, вы приняли меня за кого-то другого. Мой отец никогда не бывал в Самавии.

— Разве? Но ведь вы — Марко Лористан?

— Да, меня зовут так.

Внезапно незнакомка наклонилась вперед, и ее прекрасные темные миндалевидные глава загорелись.

— Тогда вы — самавиец и знаете о несчастьях, которые на нас обрушились. Всем известно, какие жестокость и варварство там сейчас царят. Сын вашего отца должен знать об этом!

— Об этом знают все, — возразил Марко.

— Но это же твоя страна, твоя родина! И кровь должна кипеть в твоих жилах!

Марко стоял совершенно неподвижно, не сводя с женщины взгляда, и он ясно говорил, кипит его кровь или нет, но мальчик молчал. Достаточно было и взгляда, а говорить он не желал.

— О чем только помышляет твой отец! Я тоже самавийка, но думаю о родине день и ночь. Какого он мнения о потомке Исчезнувшего Принца? Верит он, что тот действительно существует? — нетерпеливо вопрошала женщина.

А Марко лихорадочно старался понять, что происходит. Прекрасное лицо незнакомки пылало от волнения, ее мелодичный приятный голос дрожал. То, что она из Самавии и любит ее и так безудержно выражает свои чувства даже перед ним, мальчишкой, глубоко трогало Марко, но как бы это ни было трогательно, обета молчания еще никто не отменял.

— Возможно, это все легенда, о которой напечатано было в газете, — ответил он, — и отец говорит, что таким повествованиям не следует доверять. Если вы знакомы с моим отцом, то вам известно, что он очень спокойно к этому относится.

— И тебя он тоже научил ко всему относиться спокойно? — с драматическим пафосом воскликнула она. — Ты только юноша, но юношам не свойственно спокойствие. И женщинам тоже, когда у них от муки разрывается сердце. О, моя Самавия! Моя бедная маленькая страна! Моя храбрая, истерзанная родина! — И, внезапно разрыдавшись, она закрыла лицо руками.

Марко ощутил в горле комок слез. Мальчики не плачут, но он знал, как это больно, когда разрывается сердце.

Она подняла голову. От слез ее взгляд стал мягче.

— Если бы я была не я, одинокая женщина, а повелевала миллионом самавийцев, я бы знала, что делать! — вскричала она. — И если твой отец повелевал бы самавийцами, он бы знал тоже. Он стал бы повсюду искать потомка Айвора и положил конец всем этим ужасам!

— Да любой бы так поступил, если бы мог, — волнуясь, воскликнул Марко.

— Но такие люди, как твой отец и все самавийцы, должны думать об этом денно и нощно, как я, — настаивала женщина. — Вот видишь, я даже перед мальчиком не удержалась и обо всем сказала, потому что ты тоже самавиец. Только у самавийцев болит душа. Другим народам и странам Самавия кажется такой маленькой и незначительной. Вот почему люди, как твой отец, должны размышлять о средствах, как все это исправить, они обязаны исполнить свой долг и найти выход из положения. Я женщина, но ощущаю эту потребность. Ты мальчик, но даже мальчики должны ее чувствовать. Не может он сидеть тихо и спокойно дома, когда самавийцев расстреливают и их кровь обагряет землю. Он не должен медлить и молчать!

Марко невольно вздрогнул. У него появилось такое ощущение, как будто отцу дали пощечину. Как смеет она говорить такое? Он словно повзрослел и вырос на глазах, и леди это заметила.

— Он мой отец! сказал тихо Марко.

Женщина была не только красива, но умна и сразу поняла, что сделала большую ошибку.

— О, прости меня, — воскликнула она, — я очень волновалась и высказалась слишком сильно! Я знаю, что он отдает Самавии все сердце, все свое существо, хотя и живет в Лондоне.

Тут она встрепенулась и прислушалась, кто-то открывал ключом входную дверь. Затем послышались тяжелые, мужские шаги.

— Это один из квартирантов, — объяснила она, — наверное, тот, кто живет на третьем этаже.

— Значит, вы будете не одна, когда я уйду, — ответил Марко. — Хорошо, что кто-то пришел. Как вас зовут, чтобы я мог назвать ваше имя отцу?

— Нет, ты сначала скажи, что не сердишься на мою не очень вежливую манеру выражать свои мысли.