Лица на фотографиях последних лет кажутся чужими. Улыбки вымученными, а позы не настоящими.

Слишком надуманными.

Даже чужой человек сможет заметить, что семья задержала дыхание, когда прогремела вспышка.

Улыбнувшись, Логан подхватывает коллаж.

– Поможешь мне его повесить?

Энергично закивав, Мия подскакивает на его постель.

– У меня даже кнопки с собой! – восклицает она, выуживая из кармана шорт несколько острых иголок.

– Нельзя носить такие вещи в карманах, Мия, - сбросив кроссовки, Логан забирается на постель следом за ней и, приложив коллаж к пустой стене, выравнивает углы ватмана по идеальной линии.

Заворожённая собственной работой Мия задумчиво улыбается, протягивая Логану иголку.

Ни он, ни она не замечают, как тонкое, острое лезвие проделывает свой путь так быстро к его руке.

Логан чувствует лёгкий укол в руку, а затем на коже появляется крохотное пятно алой крови.

– Ой, прости, - Мия выдёргивает иголку, и глаза Логана в ужасе округляются.

Он отпускает коллаж и тот с шумом падает за постель.

– Логан!

– Не шевелись! – восклицает он и сестра замирает.

Подавшись вперёд, Логан осторожно выуживает иголку из её пальцев.

– Будь осторожнее, Мия!

– Ну…. Прости, я ведь не хотела, - бормочет девочка, в глазах у неё застывают слёзы.

Бросив на заражённую иголку усталый взгляд, Логан мотает головой.

– Дело не в тебе, просто… никогда больше так не делай. Хорошо?

– Это из серии о том, что ты ненавидишь объятия?

Кивнув, Логан хмурится, отворачиваясь от сестры.

Пытаясь сделать вид, что ему в тягость её присутствие.

– Я пойду,… спускайся вниз, там мама не вылезает с кухни уже три часа.

Спрыгнув с постели, Мия выбегает из комнаты, бросив иголки на его прикроватную тумбочку.

Опустившись на колени, Логан созерцает розовую иголку в руках.

Если бы она укололась,… если бы она заразилась?

В семье всё было просто.

Никаких объятий, никаких поцелуев, никаких прикосновений, ничего.

Стирка его вещей отдельной партией, отдельная тарелка и чашка, хранившиеся в отдельном шкафчике.

Он не хотел осквернять идеальный дом своим присутствием.

К тому же ему осталось недолго.

Сегодня ему исполнилось восемнадцать. Для официального разрешения, позволяющего пить алкоголь ещё три года, но конец для помощи государства в вопросах лекарств.

Они итак тратили на него по шестьсот тысяч в год.

Слишком крупная сумма для одного маленького человека.

Спустившись с постели, Логан открывает первый ящик стола, уставленный идеально ровными баночками.

В них ничего.

Второй день он живёт как обычный человек, хотя глаза всё ещё стремятся к часам, боясь пропустить время приёма лекарств.

Он каждый день хотел отказаться от них ради хотя бы одного нормального дня, но в то же время бежал за спасительными капсулами, как только позволяло время.

Бесконечная война внутри него закончилась.

Больше ничего не осталось.

Закрыв ящик, Логан надевает кроссовки и окидывает стерильно чистую комнату придирчивым взглядом.

Ни одного постера, ни единой фотографии, надписи, ничего.

Ничего, что помешало бы родителям переделать эту комнату после его смерти.

Он не хотел оставлять за собой следов.

Выходя из комнаты, Логан плотно закрывает дверь, вешает на неё табличку, якобы свидетельствующую о том, что он недовольный жизнью ребёнок «Не входить!» на самом же деле, для Мии.

Он был бы готов даже повесить замок, лишь бы она не вошла. Не узнала правду.

Спустившись вниз, он застревает в гостиной, сгребая в кучу присланные его школьными друзьями подарки.

Он даже не стал их разворачивать.

Родители отправят их обратно.

– А что мне прикажешь делать?

Услышав шипящий шепот отца, перебивающий звон тарелок на кухне, Логан прокрадывается вперёд, огибая диван и упираясь затылком в холодную стену.

– Не знаю. Поговори с ним, ты же мужчина. Объясни, как обстоят дела.

– Хочешь сказать, он не знает? – Говард раздражённо вздыхает. – Думаешь, он не знает, что у нас нет шестисот тысяч для его лечения?

Нахмурившись, Логан бросает взгляд в тёмное окно, где отражается его силуэт.