– Что? Я….

– Ты думаешь, я не видела синяки? – Роксана выразительно цокает языком. – Да весь журнал знает о твоих отметинах, но ты же босс. Мы не обсуждаем начальство, даже если бы ты пришла с разбитой головой, мы бы улыбались и делали вид, что ничего не происходит.

Поджав губы, Клео пытается усмехнуться, когда в глазах скапливаются слёзы.

– Ты свободна.

Развернувшись к своему столу, Клео треплет корешок старого журнала, ожидая, когда Роксана уйдёт.

Та делает несколько шагов по направлению к двери, и вновь оборачивается.

– Твои слова отвратительны. Ты - вирус Клео. Ты, а не он. Я думала, ты другая.

Когда её шаги за дверью стихают, Клео вновь садится за стол, бездумно листает новые статьи и эскизы будущей фотосессии.

Через несколько часов к ней заявляется Эвелин, едва ли не в обнимку с организатором свадеб.

Они щебечут на тайном свадебном языке, что известен лишь посвящённым, и сегодня Клео совершенно не волнует, что они выберут.

Ей больше не хочется себя жалеть.

~***~

Зима в Гарлеме беспощадна.

Если кому-то здесь кажется, что весна, лето и осень были паршивым временем, то они ещё ничего не знают о зиме.

Холодные, пустые улицы, дома теплее лишь на несколько градусов благодаря звонким голосам и смеху, голодные дети.

Прижимая к себе сумку, отороченную искусственным мехом, Роксана проклинает сапожки на пятнадцатисантиметровом каблуке, что посмела надеть в такую глушь.

Она словно не была здесь тысячу лет.

– Мама стой!

Её обгоняет крохотный мальчишка, чьи джинсы болтаются на тонких ногах, словно кожа на слабых костях.

– Захвати ветки! – кричит ему женщина, уводящая в дом маленькую девочку.

Когда-то мама тоже пыталась спрятать её от ветра.

Нещадно жгла радиаторы, включала все конфорки плиты, была готова едва ли не костёр развести посреди дома, лишь бы её дочери было тепло.

А теперь она засылает к ней местную мафию, чтобы они подчистили жизнь её дочери.

Брендон не знал, что она отправляется сюда, иначе прибыл бы следом, а ей не нужны трупы.

Ей нужны ответы.

Как далеко её родители готовы зайти в попытках вернуть её домой?

– Рокси?

Она почти проходит мимо, когда её окликает Кола.

Обернувшись, она не находит в себе ни единого ответа на его широкую улыбку.

У него в руках охапка свежих газет и упаковка кофе.

Засунув свежую прессу под мышку, он машет ей рукой и Роксана измеряет шагами ледяную дорожку по пути к нему.

– Наша малышка вернулась, - поправив кепку, Кола отвешивает ей неловкий поклон.

– Где родители?

– Дай хоть посмотреть на тебя, - подавшись вперёд, брат раскрывает объятия, но Роксана шарахается в сторону, засунув руки в карманы пальто.

– Где родители, Кола?

– Что случилось? Ты сбежала от нас, нашла себе белого парня, а теперь заявилась такая крутая, чтобы качать права в нашем тихом доме? – Кола цокает языком. – Не хорошо сестрёнка. Разве любимые дочки так делают?

– Я в последний раз спрашиваю тебя, где родители? Клянусь Богом, если ты сейчас не ответишь, я тебе врежу так, что ты ещё долго не будешь понимать кто из нас малышка.

Поджав губы, Кола кивает в сторону двери, и, оттолкнув его, Роксана ступает на крыльцо, выстукивая каблуками по скрипучим доскам.

Распахнув дверь, она отводит в сторону москитную сетку и заходит внутрь.

Здесь ничего не изменилось.

Она не была необходимой деталью этого дома.

Он и без неё функционировал прекрасно.

Меб всё так же напевала на кухне, смотря телевизор, отец читал старые газеты, в ожидании новых, Камден смотрел телевизор, а Лоис рассматривала себя в зеркало.

Первым её замечает отец.

В ожидании свежих новостей он уже изнемогает от вони старой бумаги.

Быстро заморгав, он поправляет очки, и, отложив газету, поднимается с кресла, от чего его колени хрустят.

– Рокси.

Услышав имя сестры, Лоис роняет расчёску и, обернувшись, издаёт пронзительный вопль, от которого просыпается весь дом.

Камден вздрагивает, отрываясь от телевизора, а Меб выходит с кухни, прижимая к себе тарелку с пончиками.

– Рокси! Рокси!

Бросившись к сестре, Лоис раскидывает руки в стороны и заключает Роксану в объятия.