— Александр Николаевич очень добр ко мне и щедр.

— Да, да, слышала. И вижу. Но он на тридцать лет старше, милая, ты это понимаешь? Хорошо, что Господь дал ему счастье быть здоровым до его лет. Но он не вечен. Романовы вообще долго не живут.

— Я не хочу вообще об этом думать, зачем ты?

— Затем, что я люблю тебя и не хочу, чтоб ты повторила судьбу многих.

— У меня своя судьба.

— Особая?

— Особая.

— Ну хорошо бы так. А коли нет?

— Ну, значит, такова Божья воля.

— Ты поговорку знаешь: на Бога надейся...

— Ну, а ты-то сама, что ж ты оплошала?

— Потому что тоже дура была, тоже думала, что всё это вечно и что у меня особая судьба. Вот и додумалась — в приживалках у другой такой дуры хожу.

— Варя, как ты можешь! Ты как сестра мне. Маша даже ревнует, говорит, я с тобой ближе, чем с ней. И верно — разве она знает обо мне всё, что ты знаешь? И не смей говорить так никогда. И думать даже так не смей. Обещаешь?

— Ладно, ладно.

— Нет, обещаешь?

— Ну, хорошо — обняла Варя её, — обещаю. Я хотела сказать тебе, — она шёпотом произнесла это в самое ухо, — ты не будешь против, если я сегодня вечером уйду?

— Нет, конечно, — Катя отстранилась и посмотрела на неё. — А куда, если не секрет?

— А если секрет?

— Да? Ой, Варя, я так рада за тебя. А то мне даже неловко было. Я тут... — она смущённо улыбнулась, — а ты всё одна, да одна. А кто он? Из наших? Или иностранец?

— Наш, наш.

— А кто такой?

— Да сама ещё не поняла.

— Ну ладно, дай Бог тебе. А в чём ты пойдёшь? Возьми моё новое платье. Он тогда положительно не устоит.

Варя торопилась, шла по парку к видневшейся вдали гостинице. Навстречу ей проехала карета. Вдруг она остановилась, и Варя услышал голос Александра: «Катя!» Она обернулась — из кареты вышел Государь.

— Ах, это вы, Варвара Игнатьевна... Я обознался, думал Катя. Платье, похоже.

— Ах, да, да... я заказала себе такое же.

— На прогулку?

— Да, Ваше величество.

— Ну что ж, желаю приятно провести время.

И карета уехала.

Варя сидела на постели около Кати. Та была со сна, но, видя, что Варе необходимо выговориться, пыталась прогнать сон.

— ...Он такой странный, — шёпотом почему-то говорила Варя. — Представляешь, не позволил снять платье. Не могла же я сказать, что оно не моё. Ты не сердись, я завтра поглажу, будет как новое.

— Ну и что, Саша тоже иногда...

— Их разве угадаешь. Одному темноту подавай, другому — чтоб все свечи горели.

— Ты у него была?

— В гостинице.

— А который час теперь?

— Заполночь. Я разбудила тебя? Извини.

— Не важно. Я ждала, ждала и... — Катя зевнула.

— А Александр Николаевич не приезжал разве? Я видела его, он ехал в эту сторону.

— У него приём сегодня в честь Бисмарка.

— А я есть хочу — как сто волков. Ты не хочешь за компанию?

— Нет, я поздно ужинала. Думала, ты вот-вот придёшь.

— Ну уж дай погулять от души.

— А он хорош собой?

— Да, очень. Один недостаток — молод. Моложе меня.

— Сильно?

— Вечером ещё ничего, а как днём меня увидит...

— Вздор, ты прелесть как хороша. Завтра же позовём парикмахера. Вы завтра опять встречаетесь?

— Да, вечером. Если я не нужна тебе.

— Нет, нет, иди конечно же. А в другой раз позови его к нам.

— Ты думаешь, удобно?

— Когда Саши не будет.

Варя накрывала на стол к чаю.

— Я пирожных купила, — сказала она Кате. — Будем толстеть.

— Нет, ты знаешь, я пирожные не буду. Саша так неравнодушен к моей фигуре.