Гордон самолично нашёл вполне подходящее место для царских потешных игр. Довольно хорошо зная подмосковные дороги, он выбрал для предстоящих военных манёвров обширную луговину — равнину по обеим сторонам Москвы-реки в окрестностях деревни Кожухово (на левом берегу) и села Коломенского (на правом). Здесь было где развернуться не одной тысяче людей, поставить походные лагеря, проводить конные атаки. Да и проходящая из столицы уезженная дорога не грозила большими бедами для обозных телег.

Задуманная царём Петром и командиром Бутырского солдатского полка в портовом городе Архангельске потешная война вошла в историю петровского правления как Кожуховский поход или (более позднее название) Кожуховские манёвры. Аналогов готовящиеся военные упражнения не имели.

К Кожуховским манёврам готовились основательно. Близ Коломенского на правом берегу Москвы-реки (против деревни Кожухово) силами согнанных местных мужиков было заблаговременно устроено большое полевое укрепление. Его назвали «Безымянным городком». Он представлял из себя пятиугольный ретраншемент, укреплённый валом в 5 аршин высоты и рвом глубиной в 4 аршина. На углах ретраншемента сделаны были бойницы и щиты, на валу расставлены рогатки, а вокруг городка устроены волчьи ямы.

Когда государь первый раз увидел в поле кожуховский укреплённый город для военных упражнений, он немало удивился, как скоро его возвели на огромной луговине:

— По окончании потешного похода Кожуховского велю сказать мне, кто сию фортецию строил больше всего. Прикажу наградить. Хороша получилась фортеция.

Генерал Патрик Гордон, представлявший городок государю, с поклоном отметил:

— За такой фортецией, ваше царское величество, и в настоящей баталии, на трудной войне отсидеться можно. В себя эта полевая крепость с тысячу солдат гарнизонных вобрать может.

— Это мы посмотрим, ваша милость. Военные упражнения сие уже в первые дни покажут...

Патрик Гордон действительно расстарался при возведении ретраншемента, стремясь показать свои европейские фортификационные дарования, хотя времени было мало, а коломенские и Кожуховские крестьяне не утруждали себя на земляных работах. Царь же Пётр Алексеевич остался доволен только одним видом «Безымянного городка», сказав его устроителю после последующего придирчивого осмотра пешим шагом и снаружи, и изнутри:

— Зело хорошо сработано. Всамоделешная фортификация. Не только для потешной игры сей ретраншемент мог бы пригодиться...

Полевая «фортификация» настолько понравилась государю, что он приказал срисовать с неё детальный план. В фортификационном деле он разбирался уже отменно. Равно как и в бомбардирском, пушечном. Срисованный гордоновской рукой план полевой крепости Пётр отправил в Архангельск тамошнему воеводе и своему единомышленнику из числа недавних потешных Фёдору Апраксину. В царском письме среди прочего говорилось:

«...Да посылаю я к вашей милости книгу и чертёж станов, и обозов, и брев, которые были под Кожуховом».

Первые три недели сентября прошли в приготовлениях к манёврам. Разосланы были по ближайшим к Первопрестольной городам грамоты с предписанием служилым людям московских чинов, то есть стольникам, стряпчим, дворянам московским и жильцам, явиться без опоздания в столицу к 18 сентября с «огненным боем» и на добрых лошадях для обучения ратному строю.

Такие грамоты Разрядным приказом были отправлены в Тулу, Калугу, Можайск, Серпухов, Звенигород, Верею, Боровск, Клин, Каширу, Дмитров, Владимир, Переяславль-Рязанский, Малоярославец, Коломну, Переяславль-Залесский, Дедилов, Углич, Кашин, Юрьев-Польский, Алексин, Суздаль. «Нетчикам», то есть не прибывшим в столицу служилым людям поместного войска, грозили суровыми царскими карами, вплоть до отбирания деревенек и мужиков.

12 сентября Патрика Гордона в его доме в Немецкой слободе посетил Франц Лефорт. Он передал ему приказание государя:

— Ваша милость, генерал Пётр Иванович! Его величество повелел набрать тебе человек двести или триста солдат из бутырцев. И с ними участвовать в военных упражнениях...

В тот же день Гордон исполнил царское повеление. На лугу перед солдатскими избами своего Бутырского полка он провёл смотр всем до одной ротам. Под Кожухово он отбирал солдат справных, в мундирах ещё не пообносившихся, в добротных башмаках. Отобранных на владение ружейными приёмами проверил самолично. Остальных оставил в Бутырках:

— Пусть солдатские избы ведают. Да ратной наукой каждый день занимаются. Изучат строевую и ружейную науку — тогда и в походы ходить будут с учёными...

Одному из бутырцев при всех подарил серебряный рубль «на вино» — награду за исправную службу и отменное владение фузеёй. Новоприборные солдаты любили за то иноземца и прощали ему многие служебные строгости. Патрик Гордон о том знал и не забывал лишний раз сказать кому-то похвальное слово.

На следующий день с утра шотландец был уже в Преображенском. Доложил государю о готовности Бутырского солдатского полка к Кожуховскому походу, в том числе людей, что было поведено. Пётр Алексеевич на то ответил: