— Меняется самая роль колонии!

— Еще бы не меняться!.. Знаешь, пока суть да дело, вытащи-ка из этого кольца камешек, надо, чтобы его не могли узнать.

Мелькиадес присел к прилавку и, роясь в ящике в поисках щипчиков, заметил:

— «Критерии» выступил против закрытия винных лавок, на котором настаивают иностранные представительства.

— Конечно, под предлогом того, что страдают интересы их соплеменников? Между тем продажа спиртных напитков разрешена законом и облагается высоким налогом. Дои Селестино ничего не говорил по этому поводу?

— Дон Селес считает, что все испанские торговцы должны поддерживать друг друга и в знак солидарности прекратить всякую торговлю вообще. Для того-то и собирается сегодняшнее собрание в казино.

— Хорошенькое дело! Такое предложение не может встретить поддержки. Я сам пойду на собрание и буду протестовать. Ведь очевидно, что пострадают прежде всего интересы нашей колонии. Во всех странах торговля серьезно влияет на общественную жизнь, но прекращение торговли в одностороннем порядке может привести только к потере постоянных наших клиентов. Если испанский посланник присоединится к тем, кто требует прекращения винной торговли, то как пить дать восстановит против себя колонию. Что думает об этом дон Селестино?

— О посланнике оп слова не сказал.

— Собрание нотаблей должно оградить нас от произвола этого горохового шута. Необходимо выдвинуть перед ним ряд четких требований, а если он откажется их принять, то потребовать каблограммой его смещения. Вот для достижения такой важной цели я готов и раскошелиться.

— Тут уж каждый бы раскошелился!

— Кто же тебе мешает?

— Передайте мае ваше дело — и увидите!

— Эх, Мелькиадес, Мелькиадес! Вечно-то ты норовишь всех обскакать!.. Между прочим, каблограмма мигом бы разрешила щекотливое положение, в которое попал наш посланник: содомит, ставший притчей во языцех решительно во всех слоях местного общества, да еще с любовничком, упрятанным в тюрьму!

— Его уже выпустили. А вместо него туда только что ввергли Кукарачиту. Вот крику-то было!

— Во всем виновато наше консульство! Зачем было давать такому отребью вид на жительство? Своим безнравственным ремеслом Кукарачита только позорит доброе имя вашей дорогой отчизны.

— Против бедняжки выдвинуто тяжкое обвинение. Говорят, что она замешана в побеге полковника Гандариты.

— Как? Полковник Гандарита бежал? Оставь и покое кольцо!.. Ну и дела! Бежал из Санта-Моники?

— Не из Санта-Моники, а из борделя Кукарачиты, когда его поутру хотели там схватить!

— Бежал! Значит, эта мерзавка оставила меня в дураках! Брось к черту щипцы! Бежал! Полковник Гандарита всегда был подонком, и от него можно было ожидать чего угодно. Так вот о каком внезапном путешествии напела мне эта продувная бестия! Мелькиадес, камень, который ты выковыривал, принадлежал полковнику Гандарите! Проклятый пьяница, даже в последнюю минуту исхитрился поймать меня на аркан! Он выудил у меня целых девять соль!

Мелькиадес ухмыльнулся:

— И подарил вам пятьсот!

Почтенный гачупин состроил кислую гримасу:

— Как бы не так! Лучше уж потерять деньги, чем влипнуть в грязную эту историю. Сию же минуту бегу в полицию заявить о случившемся. Возможно, там потребуют с меня это колечко и приобщат его к делу.

И, размышляя о том, сколь призрачен мир и сколь преходящи его радости, ростовщик горестно покачал головой.

Согнувшись за прилавком, почтенный гачупин скинул домашние туфли и напялил новые сапоги. Затем тщательно запер ящики на ключ и снял с гвоздя сюртук:

— Ну, я пошел!

Мелькиадес недовольно проворчал:

— Лучше держать язык за зубами и не лезть на рожон.

— А ну как нагрянут сюда жандармы? Чепуху ты порешь, Мелькиадес! В серьезных делах ты плохой советчик! Вполне вероятно, что мерзавку посредницу уже схватили и полиции все известно. В таком случае, если я сам не донесу о случившемся и, стало быть, не выполню приказ генерала Бандераса, меня смогут обвинить в соучастии. Ты бы, например, посмел нарушить его приказ? Эх, всему виною распроклятая моя доверчивость! Обошлась мне она в целых девять соль! Вот прекрасный пример того, какую выгоду приносит торговля даже опытнейшему торговцу, если он не в состоянии упрятать свою совесть подальше! Ведь мог же я дать этой индианке, которая так ловко обвела меня вокруг пальца, всего три соль, вместо того чтобы собственноручно всучать ей девять? Запомни, милый мой племянничек, что для мало-мальски успешного ведения такого дела, как наше, надо быть очень прозорливым, и при этом ты все равно никогда не достигнешь настоящего благополучия. Это там, в Испании, вам снится, будто в здешних республиках стоит лишь копнуть, как в руках уже золотые россыпи! Хочешь не хочешь, а чтобы не нажить неприятностей покрупнее, придется и от колечка отказаться, и потерять девять соль.

Лицо Мелькиадеса расплылось в хитрой улыбке астурийского крестьянина:

— К заявлению можно приложить колечко и подешевле.

Почтенный гачупин уставился на племянника. Внезапный спасительный свет озарил душу мерзкого старикашки:

— Колечко и подешевле?..

Густыми камышами Сакариас вывел лодку в лагуну Тикомайпу. Праздничное утро полнилось веселыми возгласами, взрывами ракет, шумом и гамом. Индейцы праздновали день поминовения всех святых и усопших. Гремели колокола. Сакариас втащил весла в лодку и, отталкиваясь багром, причалил к илистому берегу и подтянул лодку под укрытие разлапистых опунций, окружавших живой изгородью скотный двор, но которому разгуливали свиньи, куры и индюшки.