Зубов достал пачку сигарет и, закурив, отправился на кухню. Там он сел на табуретку и уставился в окно. Уже рассвело, но из-за смога ни черта за окном не было видно – одна хмарь и гарь. Мерзость разлита вокруг, мерзость царила в его душе, и Зубов поймал себя на мысли, что если б вдруг случилось чудо, и этот эстетствующий садист попал к ним в руки прямо сейчас, то он, не задумавшись ни на минуту, пристрелил бы его сам – без суда, из табельного оружия.

Но время шло, садиста не было, а оперативно-следственная бригада все еще работала в квартире. К Булгакову никто не подходил и не лез с вопросами. Зубов ждал Глинского, а тот все не возвращался. Телефон Астаховой отвечал короткими гудками. Майор собрался сам ехать туда на служебной машине, когда появился старлей из местного отделения.

– Я нашел свидетельницу, которая видела убийцу, – объявил он.

За ним, торопливо перебирая ножками, чтобы не отстать, семенила крохотная женщина, «маленькая», как бы она сама назвала себя.

– Это соседка с первого этажа, – пояснил старлей. – Мокеева Людмила Тимофеевна. Говорит, столкнулась с убийцей в подъезде.

Одного взгляда на нее Зубову хватило, чтобы понять – маленькая перепугана до полусмерти высказываниями старшего лейтенанта. Надо срочно ее успокоить, а то толку не выйдет никакого.

– Вы можете идти, – взглянул он на старлея. Тот развернулся по-строевому и вышел из комнаты.

Майор галантно протянул руку крошечной женщине. Навскидку в ней было не более метра двадцати, возраст определялся с трудом. Ей могло быть как двадцать, так и сорок. Короткая стрижка, припухшие серо-зеленые глаза. Видимо, она спала, когда местный оперативник пришел к ней в квартиру.

– Что вы видели, Людмила Тимофеевна? – осторожно спросил Зубов, усаживая ее в кресло. – Только давайте сразу забудем о том, что тут наговорил этот пугливый старлей. У него нервы не в порядке. Всюду убийцы мерещатся.

Женщина попыталась улыбнуться, но дрожащие от страха ручки выдавали ее взвинченное состояние.

– Успокойтесь, – Зубов дотронулся до ее крохотной ладошки. – И расскажите, что вы видели.

– Я подрабатываю в ларьке, здесь, неподалеку, – заговорила маленькая звонким, даже визгливым голосом. – В час ночи меня всегда сменяет мой муж – раньше он не может, ему надо выспаться после дневной работы. Он как приходит в семь, поест – и сразу спать. Полпервого встает и идет мне на смену. Так и крутимся. Вот и сегодня он пришел сменить меня в час ночи.

– И вы пошли домой?

– Не сразу. Я еще больше часа с ним сидела. Мы часто сидим вместе. Это редкое время, когда не надо никуда спешить, покупателей совсем нет. Мы мечтаем о том, как бы нам заработать побольше денег, и как бы мы хорошо жили…

– Кто ж не любит так помечтать! – с пониманием кивнул Зубов. – Сам грешен. А не припомните ли, во сколько вы ушли из ларька?

– С точностью до минуты не скажу, но в квартиру я вошла в два тридцать – в два тридцать пять, не позже. Идти от ларька десять минут – проверено не раз, – подсчитала Людмила Тимофеевна, загибая пальцы на маленьких ручках.

– Значит, к дому вы подошли примерно в половине третьего?

– Примерно, – кивнула она. – И когда заходила в подъезд, столкнулась с мужчиной.

– Он входил или выходил из подъезда?

– Он выходил. И страшно торопился, чуть меня не снес – а меня с ног сшибить особо и стараться не надо, – хихикнула маленькая. – Я еще вслед ему посмотрела. Сел в машину и уехал.

– В машину? Какую машину? – насторожился Зубов.

– Ну я не больно разбираюсь. Темная машина. Кажется, наша, отечественная.

– А как он выглядел?

– Высокий такой… В джинсах, – стала припоминать женщина, наморщив лоб.

Зубов подумал, что такой крохе и среднего роста Кортес показался бы великаном. Он задал еще один вопрос и понял, что прав.

– А насколько высокий?

Она смущенно улыбнулась.

– Высокий. Очень высокий… выше, чем метр семьдесят. Хотя двигался он быстро – могу и ошибиться.

Метр семьдесят! В том же испанце никак не меньше метра восьмидесяти! Ну и ну!

– А кроме того, что он высокий, какие еще у него приметы? – разочаровано спросил майор.

– А никаких, – покачала она головой. – Он был в фуфайке с капюшоном. Так он этот капюшон глубоко надвинул – лица не видать. Руки в карманы спрятал – чистый кенгуру. И как ему не жарко в такой фуфайке! И сумка на плече висела.

– Какая сумка? – спросил Зубов.

– Типа саквояжа, только на длинной ручке. А больше ничего я не видела. Это что, и вправду был убийца?..

Зубов подумал, что он сильно удивится, если это не так… А вслух произнес:

– Спасибо. Вы нам очень помогли.