– Одни красавицы вокруг вас, - гость покачал головой. –

Завидую.

– Это комплимент?

– Дань вежливости. Все женщины в вашем окружении,

красивы необычайно. Подозреваю, что семейное. Но я не по этому

поводу. У нас с вами возникла проблема личного характера.

– Вы ошибаетесь, Алексей Кириллович. Проблема

только у вас.

– Нет, Сергей Сергеевич. Я имел ввиду, что личное

может помешать государственному. Ваше личное, не моё. Я не

отрицаю, что являюсь причиной ухода Веры из семьи. На эту тему

поговорим в удобное для вас время. Сейчас интересы государства

важнее, - президент посмотрел выжидающе и продолжил. – Что вы

хотите…вернее, что нужно для бесперебойной работы портала?

– Ничего.

– Вы уверены?

– Уверен, работайте спокойно. Разрыв отношений с

женой никак на это не повлияет.

– Мы можем надеяться на дальнейшее

сотрудничество?

– Можете.

– Я рад, что удалось договориться по основной

проблеме, - президент протянул руку на прощание. – Сталин назвал

вас Зверем, почему?

– Ему видней. Он Вождь, - я пожал плечами.
– По

поводу Веры разговора не будет. Всё уже решено – мосты

сожжены.

– Вы её простили?

– А разве она в чём-то виновата? При первом

физическом контакте от неё не осталось бы и следа.

– Как от дерева во дворе?

– Примерно так. Ваши помощники мне скоро забор

свалят.

– Издержки работы, без охраны никуда. Всего доброго.

Будут вопросы, предложения – обращайтесь через Арташева, у

меня не всегда есть возможность отвечать напрямую.

Президент спортивной походкой вышел за калитку, где

его тут же окружили добры молодцы. Он отдал какой-то приказ и

через десять минут соседний двор покинул чёрный тонированный

джип.

В этот же день, вечером, Русаков попросил горничную

накрыть столик в «курительной», так он называл уютный кабинет с

камином и всеми атрибутами фаната-курильщика. Сам Алексей

Кириллович табачком не баловался, в отличие от бывшей супруги,

дымившей напропалую. Бутылка красного сухого вина, фрукты,

шоколад, два высоких бокала – вот и весь антураж предстоящей

встречи. Старинные часы пробили девять раз, с поста охраны

доложили о прибытии Веры Анатольевны, заставив хозяина

огромной страны почувствовать лёгкое волнение. Он не совсем

понимал Мирошникову. Как, дьявольски красивая женщина, может

быть такой пунктуальной? Сказала в девять, значит в девять и ни

минутой позже. Ковровое покрытие приглушало шаги, но Русаков

почувствовал, как она положила изящную ладонь на ручку двери.

– Я не опоздала? – тонкий аромат дорогих духов сразу

заполнил помещение, возбуждающе щекоча мужские ноздри.

– Нет, моя дорогая, - он галантно поцеловал руку и

помог сесть за стол. – По тебе можно часы сверять.

– Атомный стандарт. Меня так за глаза называют в

министерстве.

– Может этим говорунам урезать премиальные? –

Русаков грозно изогнул бровь. – У Первой Леди не может быть

технических прозвищ.

– Вот как? – тёмные губы тронула улыбка.

– Вера Анатольевна, - Русаков встал на одно колено,

протягивая тонкое колечко с бриллиантом. – моё сердце

принадлежит вам.

– Господин президент, вы меня замуж зовёте или

должность предлагаете?

– Виноват, сейчас исправлюсь. Верочка, стань моей

женой. Твой образ не даёт мне покоя ни днём, ни ночью.

– Я подумаю, - она позволила надеть подарок на палец.

– Нужно срочно отметить праздничное событие.

Вино ловко разлилось по бокалам, хрусталь чистым

звоном пропел в унисон с тиканьем часов. Идиллическую

музыкальную картинку немного нарушал треск горящих дров.

– Я сегодня ездил к Сергею.

– Лёша, зачем? Мы обо всём уже поговорили.

– Чисто государственное дело, ничего личного.

Нормальный, адекватный человек. Никаких ко мне претензий.

– Лёша, пойми, он давно им перестал быть. Это просто

форма, в которую заключена страшная энергия. А если бы