Пять голодных людей на Острове заброшенных душ.

Не знаю, кто подстроил эту ловушку, Бог или дьявол, но ему удалось сделать главное: заставить игроков охотиться друг на друга.

Поначалу мы боролись с самым сильным инстинктом — выжить. Недолго, правда.

Мне казалось, что с каждой проходящей минутой человеческое в нас все больше подавляется звериным. А звериная сущность, та которая впитывается вместе с молоком матери, переходит от поколения к поколению, от начала дней и до исхода, хотела одного — жить. И неважно за чей счет.

Странно, но когда голод переходит все допустимые черты, которые человек в силах вынести, то просто затихает. До поры до времени, конечно.

Зато в определенный момент, когда казалось, что больнее уже невозможно, и я больше не смогу вынести голодные спазмы желудка, все исчезло.

Тогда-то меня и посетила первая безумная мысль, что все наладится.

Теперь же я знаю, стоит телу невыносимо близко подойти к черте смерти, как наступает короткий момент эйфории.

Краски окружающего мира вновь наполняются яркостью, звуки и запахи становятся сочнее, а на самочувствие впервые не хочется жаловаться. Просто потому, что чувствуешь себя великолепно: приятная легкость во всем теле, ясность в голове, а главное — ничего не болит.

Эти три часа фальшивого подъема я не забуду никогда.

Хотелось танцевать, веселиться и… целоваться.

Как только я осознала, чьи губы представляла в непозволительной близости от своих — ужаснулась.

Приложив руку к губам, застыла и огляделась, будто бы они могли без моего ведома рассказать всем о стыде, что пролез в голову.

Мне хотелось Данила.

Впервые я ощутила нечто подобное к отклику на чужое мужское тело.

И это испугало так, что забыла как дышать.

На мое счастье, Данила рядом не оказалось. Иначе возможно я бы не справилась со своим взбесившимся телом и бросилась к парню первой, искать более интимной близости.

Какая дикость!

Пригладив спутавшиеся волосы, я отошла подальше от лагеря, присев на бревно. Неосознанно стала гладить кору, наслаждаясь ощущением шершавости под руками. Это было приятно и… в новинку.

Я — законченный мизантроп в душе, только сейчас осознала, что страдала от невозможности близких прикосновений. Когда мысли и убеждения в твоей голове резко переворачиваются и летят кувырком — понимаешь, что сходишь с ума.

После того, как Макс не вернулся и мы осмыслили, что должны придумать способ выжить самостоятельно вдали от цивилизации — Данил свел наше общение к минимуму.

Даже в те короткие часы, когда они с Димой возвращались с охоты, уставшие после того, как очередная попытка поймать или найти что-то съедобное с треском проваливалась — одногруппник держался в стороне от меня.

Может, я слишком откровенно на него пялилась? И ему это было неприятно?

Но даже со стороны Регины угроз в мою сторону больше не поступало. Значит, я вполне справлялась с ролью замкнутой недотроги.

Что же тогда?

И с чего стоило только поймать настороженно-внимательный взгляд серых глаз Данила, когда все внутри меня вспыхивало и адски жглось?

Период подъема продлился чертовски мало.

Волна энергии прокатилась по телу, пустив дрожь от макушки и до пят. Голод накатился с тройной силой от прежнего, а желудок вновь свернуло в тугой узел от резкого спазма.

Я подтянула колени к животу, пытаясь унять боль, и свалилась с бревна.

Так и осталась лежать на мокрой траве, боясь даже лишний раз пошевелиться. С каждым движением боль только усиливалась. А приемы воды вместо пищи, пресной у нас было навалом от близости проклятого озера, только продолжали пытку.

Потом появились галлюцинации.

Перед глазами все плыло и покачивалось в какой-то безумной пляске. Деревья, трава, облака… Кто-то кричал и смеялся.

Сил, да и желания поднять голову и рассмотреть, кто это был — у меня не нашлось.

До того самого момента, как не пришел он.

— Наконец-то я тебя нашел!

Я подняла голову и с трудом разлепила слипшиеся веки.

— Но как? — проскрипела я, не узнав собственный хриплый с надломом голос.

— Ты моя, Марта, и я никогда тебя не отпущу, — ухмыльнулся Сергей, скользя горячей рукой по моему бедру.

Его прикосновение холодом отозвалось в позвоночнике, заставив вздрогнуть всем телом.

— Я же не разрешал тебе уходить так далеко, правда? — Сергей выдержал паузу, дождавшись моего слабого кивка в знак согласия. — Девочка моя, а что ждет тебя за непослушание?

— Буду наказана.

— Умничка, сладкая моя.

Сергей лег на траву возле меня, сократив расстояние между нами до минимума. Мое сердце подпрыгивало в горло, рвалось наружу. Тошнота горькой слюной собралась во рту. Сергей будто не замечал всего того, что должен был сотворить с моим телом голод, жених лишь шарил по нему жадными руками, стараясь поскорее утолить свой личный сорт жажды.