Шрифт:
Я взял в руки арбалет со взведенной тетивой, приложился. Савва подошел к деревьям, остановился, почесал бороду, что-то крикнул обозникам и вошел в рощу. Он стоял лицом ко мне и развязывал гашник.
Я прицелился и нажал на спуск. Коротко тенькнула тетива. Короткий арбалетный болт вошел в грудь купца по самое оперение. Савва беззвучно завалился на спину. Я сунул арбалет в мешок и веревку от мешка перебросил через плечо, натянул на лицо маску и по веревке соскользнул вниз. Бегом, пригибаясь, я бросился к месту, где оставил коня. Вот и мой Сивка-Бурка. Отвязав повод, я взлетел в седло и пустил коня вскачь – только пыль из-под копыт полетела.
Отъехав с версту и никого не встретив, я снял и выбросил маску.
За два часа доехал до Пскова, и здесь – облом! Городские ворота закрыты. Как некстати! Ну и ладно, перебьемся, может – оно и к лучшему.
Я пустил коня шагом и, объехав город с востока, выехал на новгородскую дорогу, где и заночевал на постоялом дворе. Никаких угрызений совести я не испытывал, собаке – собачья смерть! Спал я сном праведника, и утром аппетит был отменный.
Вскоре я миновал городские ворота с длинной вереницей крестьянских возов перед ними и постучал в ворота дома. Калитку открыл сам Илья. Увидев меня целого и здорового, облегченно вздохнул.
– Ну как?
– Больше ничего писать не будет!
– Вот и славно.
Илья принял у меня коня, повел в конюшню. Я прошел в дом, сразу поднялся в свою комнату и засунул под лежанку арбалет с болтами. Если кто его и обнаружит, то это еще не улика – во многих домах такие самострелы имеются.
Я снял с себя дорожную одежду, переоделся, спустившись вниз, прошел на кухню и бросил снятую одежду в печь. Вроде все проделал чисто. На душе было все же мерзковато – я привык спасать людям жизнь, а не отбирать ее, как убийца. Но в данном случае вопрос стоял ребром – или я успею убрать купца, или Савва настрочит новый донос на меня в Разбойный приказ. К моему счастью, не успел.
Глава 9
Прошло время, и ночью в комнату ко мне ворвалась встрепанная Маша.
– Быстрее, кажется, Дарья рожает!
Сон как рукой сняло. Я надел порты, накинул рубашку с коротким рукавом, схватил сумку с инструментами и кубарем скатился по лестнице.
Дарья сидела в трапезной, держась руками за поясницу, и охала. По подмокшему подолу я понял, что воды уже отошли.
– Маша, грей воду и дай несколько полотенец.
Из своей комнаты вышел Илья.
– Сам роды принимать будешь, или за бабкой-повитухой съездить?
– Сам – сын-то мой, какая же бабка? Не доверю!
– Оно, может, и правильно, а я пойду к себе. Не отцовское это дело – смотреть, как дочь рожает.
Илья ушел к себе в комнату.
Я уложил Дарью на стол, вымыл руки, обтер их водкой. Осмотрел жену: раскрытие шейки – уже четыре пальца.
Дарья охала и стонала.
– Потерпи, милая, дыши глубже.
Сам же принялся готовить инструменты и перевязочные материалы. Схватки становились все более сильными и участились. Дарья наверняка страдала, но так бывает почти у всех женщин-первородков. Опий давать нельзя – ребенок после родов может не задышать. Пусть все идет естественным путем. Наметятся осложнения – вмешаюсь, для того здесь и стою.
Вот показалась головка, а потом – и тельце. Я подхватил ребенка на руки, перерезал пуповину, перевязал, обтер ее спиртом. Маша крутилась рядом, чаще мешая.
– Сын родился! – заорал я.
Из комнаты выскочил Илья с улыбкой во все лицо.
– Дай посмотрю.
– Гляди, какой богатырь!
В мое время обязательно спросили бы про вес и рост, но не сейчас.
Я завернул ребенка в чистую тряпицу и передал Маше:
– Не урони!
– Что ты, Юра, как можно.
Роды на этом еще не кончились – должен был отойти послед. Дарья напряглась, и послед отделился. Я тщательно осмотрел плаценту – слава богу, цела. Ну все, роды можно считать удавшимися.
– Маша, у нас холодное есть чего?
– Квасу хочешь?
– Нет, холод надо на живот положить, чтобы матка сократилась.
Маша отдала мне ребенка и умчалась в ледник.
Илья переминался с ноги на ногу.
– Как сына назвал?
– Кириллом, – не раздумывая, ответил я.
Имя это я уже давно подобрал. Почему – сам не знаю, нравилось, и все тут.
– Пусть так. Кирилл Юрьевич, – попробовал ощутить на слух Илья. – Неплохо.
Примчалась Маша, принесла из ледника в кувшине куски льда, коим запаслись зимой. Я положил его на живот Дарье.
– Теперь лежи, отдыхай, главное дело в своей жизни ты сделала.
Я положил ребенка в люльку, что заранее купил и подвесил к потолку Илья. Дарья счастливо улыбалась.
Через пару часов я помог перейти ей в свою комнату.
Неугомонный Илья решил обмыть рождение внука.
– Илья, может – до утра подождем, устали все.
– Вот отметим сейчас – усталость как рукой снимет.
Маша скоро убрала со стола, накрыла его скатертью – редкостью для того времени – только для особо торжественных случаев, и поставила немудрящую закуску. Илья вынес из комнаты фряжское вино – тоже для особых случаев. Сегодня был именно такой случай.