– Коли охрана большая – разбойникам подсказка.

– Рискованно без должной охраны-то.

– Очень – я понимаю. Да только обратная дорога еще опаснее.

– Это почему же?

– Сам подумай.

Илья замолчал, потом хлопнул себя по лбу:

– Понял. Каменьев не больше пригоршни, а обратно, ежели серебром заплатят – мешок целый может получиться, золотом поменьше выйдет, но все равно за пазуху не положишь.

– Вот, подумал – и догадался.

– Купец все же я. А обратно с санным обозом надо добираться. Реки встали, обозы по зимнику постоянно ходят.

– Так и сделаю. Время терять не буду, завтра же и выезжаю. Ночевать и есть на постоялых дворах буду, одна забота – лишь бы конь не подвел.

Я уложил камни в кожаный мешочек, приготовил пистолет с огневыми припасами, поточил и смазал саблю. Полушубок и шапка у меня добротные, а вот про валенки придется забыть. Холодно в сапогах, да в валенках ноги в стремена не вденешь.

Утром я плотно поел и, провожаемый всеми домочадцами, выехал со двора.

Воздух за городом свежий, морозный, дышится полной грудью. Застоявшаяся в конюшне лошадь ходко шла рысью – даже подгонять не надо было. Путь по льду легкий, езжай по санному следу – и не заблудишься. Одна забота – в промоину не угодить бы, да смотрел я вперед зорко. Когда лошадь уставала, я пускал ее шагом, отдохнет – снова в галоп. За день отмахали верст тридцать пять и, когда уже начало смеркаться, я заехал на постоялый двор, что манил путников горящим масляным фонарем над воротами. Поел – и спать.

За ночь лошадь отдохнула и несла ровно, только снег из-под копыт летел. Река делала изгибы, по берегам стоял заиндевевший лес с шапками снега на ветках, и когда я вылетел из-за очередного изгиба, увидел, как грабят купеческий обоз. Вероятно, напали несколько минут назад. Нападавшие, как и обозники, были одеты в тулупы, и сразу различить, кто из них кто, было невозможно. На ближних санях стоял мужик в одной рубахе, без тулупа и отбивался палкой от двоих нападавших.

Я подскакал, с ходу ударил саблей одного, второй ощерился и кинулся на меня сам, держа перед собой длинный нож. Взмах сабли – и рука с ножом упала на снег. Разбойник взвыл, но мужик на санях крепко ударил его палкой по голове, сшиб заячий треух и огрел еще раз.

Я направил коня дальше. Здесь у саней бились двое на топорах. Непонятно – кто разбойник? Не зарубить бы своего. Помог сам обозник.

– Барин, чего смотришь, помоги!

Я тут же рубанул нападавшего по голове. Тать упал, а обозник перевел дух.

В схватке наступил перелом. Разбойники кинулись врассыпную – трое на левый берег, один – на правый. Я пустил лошадь вдогонку за тремя. Догнал, рубанул саблей по спине в тулупе, догнал следующего и нанес сильный удар по плечу. Все-таки тулуп смягчает удар. Третий, видя бесславную смерть сотоварищей, сбросил тулуп и прибавил ходу. От лошади все равно не убежишь!

Я ударил лошадь каблуками сапог в бока, стал настигать разбойника и только приготовился к удару, как лошадь заскользила по льду и упала на бок. В последний момент я успел чудом выдернуть ноги из стремян и, несмотря на то что я упал вместе с лошадью, так она меня хотя бы не придавила.

И лошадь и я вскочили одновременно, однако разбойника уже и след простыл, только цепочка следов на снегу вела в лес. На лошади в лесу, даже летнем, преследовать беглеца рискованно, а уж в зимнем лесу и вовсе опасно – лошадь может ногу сломать. Я плюнул, поднялся в седло, подъехал к обозу.

Потери были невелики – один обозник убит, двое ранены, причем легко – тулупы выручили, спасли от ударов.

Обозники поклонились в пояс.

– Спаси тя Господи, боярин.

– Не боярин я.

– Все едино спасибо, кабы не ты, не знаем, как и отбились бы.

– Чего везем?

– Рыбу, соль, шкуры.

– Удачной дороги!

– И тебе того же.

Я направился к Москве, размышляя о том, что слишком много развелось разбойного люда. Куда ни поедешь – нападут. Совсем обнаглели. Куда государь смотрит? Организовал бы дозорную службу, пустил служивых патрулировать торговые пути – быстро вывел бы эту нечисть. Нигде за пределами Руси купцов не трогают – даже в Казанском и Крымском ханствах. Конечно, встречаются и там лихие люди, так ловят их и нещадно казнят, и нет такого разгула грабителей, как здесь. Видно, не доходят до государя слухи о беспределе на дорогах, а скорее всего – безразлична ему судьба людишек. Копошатся где-то там, внизу, у подножия трона подданные – ну и пусть, и поважнее дела есть. С девками поразвлечься или у очередного неугодного боярина или князя голову отрубить да себе удел да богатства прибрать.

К исходу десятого дня передо мной с высоты Воробьевых гор открылась Первопрестольная златоглавая и белокаменная. Много домов каменных появилось в Москве в последнее время. Все из пиленого известняка, потому и дома белые. Нет, есть, конечно, и деревянные – у люда победнее, но они большей частью на окраинах – в посадах Китай-города, Белого города, Земляного города да Замоскворечья. Побогаче народ в Москве живет, чем в других княжествах. Раньше Великий Новгород богатством славился, да после погрома, учиненного кромешниками Ивана Грозного, сильно захирел и с Москвою ныне не сравнится.