— Отпустите!

— Успокойся, — раздалось в ответ. — Успокоишься — отпущу.

Задержав дыхание попыталась прекратить даже всхлипывать. И слезы вытерла. И посмотрела вверх, чтобы те что лились закатились обратно… А вверху пролетало белое приведение явно женское и…

— Тьма, да отпустите же вы меня, — отчаявшись сдержать слезы, откровенно взмолилась.

Гаэр-аш не ответил, продолжая крепко держать, более того уместил подбородок у меня на плече, окончательно создав ощущение, что я попала в капкан. И хотелось закричать и вырваться, но ни сил, ни возможности. Я заплакала снова, уже почти беззвучно, и не по поводу ректора… Я прощалась, просто прощалась с той единственной, кто так долго был мне лучшим другом, кто выслушивал, кто…

— Ты сделала сердце Некроса очень могущественным, — внезапно тихо, вынуждая прекратить плакать и прислушиваться к его словам, заговорил ректор, — могущественным настолько, что драконами, которые понесут вас в седьмое королевство, управлять будет именно сердце.

И я успокоилась, слушая его речь.

— Более того, — продолжил Гаэр-аш начав успокаивающе поглаживать меня по руке, — сердце установило связь с Эль-таимами Дастела, Харна и Шейна, связь, позволяющую передавать каждому из троицы дополнительный магический резерв.

Они станут неуязвимы! От осознания этого я напрочь забыла про собственную истерику. Вспомнила… вытерла вновь побежавшие слезы и продолжила молча слушать.

— Сердце Некроса не просто ожило, оно стало могущественным артефактом, чьи возможности мне еще только стоит изучить, но уже сейчас я понимаю, что равных ему нет и не будет.

Я же, всхлипнув, надеюсь в последний раз, тихо напомнила:

— Если оно живое, значит…

— Уязвимое и хрупкое как и все живые, — подтвердил Гаэр-аш, — именно поэтому я передал ему неактивированные боевые плетения и мы сегодня усилили по максимуму защиту как сердца, так и пещеры. Помимо этого сам Некрос защищен по периметру.

Все это так, но достаточно вспомнить лича. И я сообщила ректору то, что ранее посчитала неважным:

— Лич — он скаэн.

Гаэр-аш чуть отодвинул меня, удивленно заглянув в лицо, словно не поверил услышанному.

— Скаэн, — повторила уверенно. — Жрец-заклинатель. Я не знаю на что способны мертвые скаэны, но живые обращаются смерчем и в подобном состоянии способны снести все преграды и защитные периметры.

Покачав головой, ректор произнес:

— Подобную форму они принимают только на территории Темной империи.

— Да, — согласилась я, — но исключительно потому, что им темных не жаль, заклинатели ведут войну против Тьмы во имя Света не считаясь с жертвами. Что же касается лича — ему в принципе никого здесь не жаль, соответственно…

Задумчиво кивнув, Гаэр-аш произнес:

— Я учту.

И я почему-то перестала переживать за сердце Некроса. И за парней тоже. Зато вспомнила о мертвой леди.

— Сердце дает неживым успокоение? — почему-то спросила шепотом.

— Тем, кто желает — да, — подтвердил Гаэр-аш.

Нет, я даже не сомневалась, что мертвая леди сама хочет уйти за грань, там, конечно неизвестность, но и покой. А так кому захочется существовать, глядя, как тлен медленно разрушает твое тело. И пусть не больно, но жутко.

— Мы все когда-нибудь умрем, — попытался успокоить меня ректор.

Грустно кивнув, возразила:

— Вам предстоит жить долго.

И тут же потребовала повторно:

— Отпустите, я уже успокоилась.

Гаэр-аш молча разжал руки.

Поднявшись, достала платок, вытерла слезы, отряхнула юбку. Еще раз глянула вниз, туда где ступени вели в родовой склеп, одними губами прошептала «Прощай», и повернувшись к ректору спросила:

— Мы идем?

Но глава Некроса продолжал сидеть там же, чуть сгорбившись и странно глядя на меня. Через секунду прозвучал его глухой вопрос:

— Как давно у Гобби начала просыпаться память?

Естественно я промолчала. Во-первых, понятия не имею, во-вторых, все равно не сказала бы.

— Что ты знаешь, о темных лордах? — следующий вопрос.

Дядя Тадор мне мало о них рассказывал, но кое-что я помнила:

— Они могущественны, долго живут даже по меркам Темной империи, чудовищно жесто…

Продолжать не стала и вообще обругала себя за сказанное.

Гаэр-аш усмехнулся и тихо произнес:

— Я превращаюсь в чудовище, ты это хотела сказать?

Я вообще ничего не хотела говорить, но глядя на ректора, вдруг со всей ясностью осознала — он прав. Вот что Гобби пытался до меня донести — и Гаэр-аш и Норт медленно, но верно превращаются в монстров. В самых что ни на есть реальных монстров, которые поопаснее всех некромантов разом и полчища измененной нежити в отдельности.

— Забавно, — продолжил ректор, — еще совсем недавно я был искренне убежден, что худшее в моей жизни уже произошло, но вот я вопреки гордости, жизненным принципам и рассудку, раз за разом пытаюсь добиться внимания ветреной девчонки, которая то убеждена что любит одного, то страдает от измены другого. И в довершении ко всему, чудовищем при этом становлюсь я. Забавно, не правда ли?