– Как сон? – спросил Кир тихо, почти заговорщицки.

– Не было сна, – так же тихо ответил Нестор через плечо. – Была гонка за кастеляншей Раджаса. И Белый Ясень. И черные жуки.

Ступенька за спиной Нестора резко скрипнула – Кир остановился.

– Все-таки Зоенька? – спросил Наставник и хмыкнул. – Выдала себя. Не сдержалась.

– Вы знали? – Нестор тоже остановился и обернулся.

Собеседники застряли между первым и вторым этажами.

– А, ну да! – вспомнил Нестор. – Вы же посылали проводника.

– Проводника, а не Зоеньку, – раздраженно отмахнулся Кир. – И не посылал, а наводил. И не я, а Седьмое дно, отдел совести.

Внизу стало шумно – Соня и Фея затеяли какую-то возню. Они звенели тарелками, перекрикивались и даже пытались спеть что-то неузнаваемое.

– Тише, – заторопился Кир. – Не здесь. Завтра, после работы. Если в твоей традиции послеобеденный сон – он отменяется. Жду на инструктаж.

– Какой уж тут сон? – пробурчал Нестор.

Стало жутковато. Седьмое дно – глубина немыслимая. Нестор помнил, что рассказывал ему Кир про отдел совести и наведение суггестий. Раз Нестором, рядовым Нагом Первого дна, занялись аналитики с самого низа, то сомневаться не приходится: он вовлечен в нечто весьма значительное, а потому – весьма нехорошее. Кажется, Наставник говорил, что «даже опасное».

– Я хотел бы знать… – начал Нестор достаточно громко – алкоголь лишает контроля.

Кир прижал палец к губам, а потом указал этим же пальцем вниз, на кухню, где веселились девушки и молча смаковал коньяк Семен.

– Всему свое время. Теперь уже скоро. Завтра, – заверил Наставник. – Кстати, по поводу завтра…

Нестор почувствовал легкий толчок в спину, предлагающий продолжить движение. Всего несколько шагов, и они оказались возле загадочной двери. Дверь по-прежнему была заперта, но в замочной скважине торчал ключ.

– Завтра в девятом классе появится новый ученик, – закончил Кир начатую на лестнице фразу. – Родился и вырос в Соединенных Штатах. Поэтому Юджин Гуляйкофф. Здесь, соответственно, Женя Гуляйков. Родители – финансовые перебежчики из Союза, волна девяностых. Вернулись по работе, ну, и не только, хотя сами уверены, что только по работе. Присмотрись к нему, поспрашивай. Ничего лишнего – наравне с другими. Подробнее – завтра в Конторе.

Кир сказал все это быстро, не дав Нестору даже вздохнуть. После чего Наставник плавно обогнул своего подопечного, дважды провернул ключ в замке и жестом шпрехшталмейстера, раздвигающего цирковые кулисы, распахнул дверь. Но ожидаемого эффекта добиться не удалось: в комнате было темно. Все-таки середина осени, солнце рано пряталось за горизонт. Кир досадно крякнул и нырнул в черный провал дверного проема. Он пошарил по стене в поисках выключателя. Не сразу, но все же вспыхнул свет.

Нестор, затаив дыхание, вошел в комнату. Напротив двери – окно, занавешенное тяжелыми бордовыми шторами. Массивный потолочный светильник почему-то призвал из памяти образ карающей люстры, нависшей над одним из героев Орлова – альтистом Владимиром Алексеевичем Даниловым, демоном на договоре. У окна – классический кабинетный стол под бордовым сукном и коричневое кожаное кресло. На столе – английская настольная лампа, монитор еще одного стационарного компьютера, письменные принадлежности, широкий блокнот, толстая стопка белых листов. У одной из стен – небольшая деревянная стремянка. А вот стены…

Все свободное пространство стен – кроме оконного и дверного проемов – от пола до потолка было заставлено книгами – плотно, волос не протянешь между переплетами, вразнобой по цветовой гамме и размерам, но зато в строгом соответствии с внутренней логикой, заданной собирателем этого немыслимого богатства, стояли на полках, лежали на полках, были втиснуты друг над другом, новые, старые, еще не читанные и затертые до дыр, – книги, книги, книги…

Нестор невольно ахнул.

– Я же сказал – зачаруешься, – расплылся Кир в удовлетворенной ухмылке. – Те, что нужны тебе для завтрашних уроков – здесь, справа от стола. Для верхних полок – пользуйся стремянкой.

Нестор прошелся вдоль полок с подписными изданиями, с невзрачными, но – ах! – такими обожаемыми «Литературными памятниками», с книгами по истории, психологии, педагогике. Здесь же были серии фантастических книг, среди которых, – ну, конечно! – та самая «Библиотека современной фантастики», которую маг Киврин привез из столицы своей Шемаханской невесте – все двадцать пять основных и пять дополнительных томов с выцветшими красными и серыми корешками.

– Помнишь картину этого «простодушного» Карла Шпицвега? – спросил от дверей Кир. – Ту, где типичный немец времен Северогерманского союза «завис» с книгой в огромной библиотеке? Вот я себя ощущаю здесь в полном соответствии с названием картины – настоящим книжным червем. Ну, или книжным Нагом.

Нестор не помнил ни упомянутого художника, ни названной картины. Он, собственно, и не расслышал, что ему сказал Наставник. Он даже не заметил, что остался в библиотеке один. Он замер возле полок с книгами по истории.

Здесь были хорошо знакомые Нестору труды и книги, принадлежащие авторам, фамилии которых ни о чем ему не говорили. Книги были расположены в хронологическом порядке – от верхних полок к нижним.

Вот труды по истории Древнего мира, тома историков античности, ориенталистов, африканистов. Вот книги Бернардино Саагунского по истории доколумбовой Америки. Целых две полки медиевистов. Конечно же, Карамзин. Вот и Шпенглер. Но для завтрашних занятий Нестору нужны были другие авторы: Фёдор Мартенс, Эдит Саундерс, Владимир Дегоев, Антонен Дебидур, Андрей Николаевич Сахаров, Альберт Манфред.