— Трое: пилот, штурман и я. Доставляли важный груз на Канары, но из-за отказа навигационного оборудования…

— Подробности потом. Почему остальные не с вами?

— Неудачно приземлился штурман — угодил с парашютом на дерево и повредил ногу; пилот сейчас при нём. Если вы верный сын Германии и преданный солдат фюрера, вы не оставите нас подыхать на этом необитаемом островке, — нажал на патриотизм Ким Борисович.

— Вы уверены в том, что остров необитаем? — более заинтересованно переспросил капитан.

— Прозябаем здесь больше месяца, так что имели возможность убедиться! Будь здесь люди….

— Это меняет дело! Я могу поговорить с остальными?

— Разумеется. Это в нескольких минутах ходьбы.

Узкая тропка, совсем недавно прорубленная напрямик, чтобы укоротить расстояние, пролегала среди густых, порой выше человеческого роста, зарослей. Троица следовала по ней с небольшим интервалом. В условленном месте Ким Борисович нагнулся поправить «развязавшийся» шнурок. Это был сигнал к началу действий. Андрей с Леонидом — один спереди, другой сзади автоматчика — внезапно выскочили с пистолетами наизготовку.

— Хенде хох! — вскричал Андрей раньше, чем матрос успел схватиться за автомат. Увидев, что и его шеф уже под прицелом, тот вынужден был руки задрать. — Марта, скажи этому верзиле: если он вздумает дёргаться, я вышибу ему мозги! Гриша, забери у него автомат, — распорядился он.

Обезоруженный, телохранитель пребывал в глубокой растерянности, тогда как его командир, находясь под дулами уже двух пистолетов, тем не менее не утратил самообладания. Пристально глядя в глаза девчонке, он вдруг сказал — на чистейшем русском:

— Моё лицо тебе никого не напоминает? — Та, пораженная, таращила глазёнки, не находясь, что сказать. — А я тебя узнал: ты — Марта Цегеле, родилась в Москве, четырнадцатого сентября тебе исполнилось четырнадцать лет… Разве не так?

— Так это ж мой папа! — воскликнула она наконец. — Ким Борисович, ребятки, это же не фашист! Он — советский разведчик, о котором я вам рассказывала!.. Здравствуй, папочка! — И она кинулась капитану на шею. — Как же ты меня узнал, мы ведь так давно не виделись!..

— Ну, во-первых, тебя назвали по имени. Кроме того, ты как две капли воды похожа на девочку, фотографию которой я всегда храню у сердца. — И он достал из нагрудного кармана запаянную в пластик фотографию.

Дав обцеловать свое лицо и смахнув с её щёк слезики радости, капитан опустил дочь на землю. Обстановка, естественно, вмиг разрядилась. Ребята, не дожидаясь указаний, вернули автомат матросу, который и теперь растерян и удивлён был не меньше, но, как говорят математики, с обратным знаком. Ким Борисович, переходя с русского на немецкий, объяснил ситуацию, и всё стало на свои места. Несмотря на невероятность, даже фантастичность происшедшего.

Для дальнейшего разговора вернулись к вышке. Капитан ввёл в курс дела второго матроса и откомандировал обоих сообщить о случившемся экипажу. Велев на обратном пути прихватить плащ-палатку для навеса (солнце оттого, что произошло столь радостное событие, меньше припекать не стало); распорядился и насчёт гостинцев детворе.

Прежде всего, всем хотелось выяснить, какими ветрами и течениями занесло и тех, и других в столь отдалённые края. Что касается Кимбора и его команды, мы с читателем уже, говоря казённым языком, информированы. Остановимся только на одиссее капитана Цегеле (он, правда, работал под другим именем, рассекречивать которое не станем, как и Кима Борисовича) и его подводной лодки. И предоставим слово ему самому.

— Начну с того, каким образом я, советский, точнее — российский немец, стал разведчиком, — начал он свой рассказ, сидя в окружении ребят в тени растянутой на шестах плащ— палатки; слушая, они угощались привезенными с лодки гостинцами. — Раз уж меня разоблачила моя же дочурка. — И он ласково погладил счастливо улыбающуюся дочь по ее маль— чуковым волосам. — Несколько лет тому назад, когда вы еще под стол пешком ходили, мне довелось поучаствовать в борьбе испанского народа против фашизма Гитлера, как раз захватившего власть в Германии, и их доморощенного его последователя Франко…

— Папа командовал там интернациональным батальоном и за умелые действия был награжден на Родине орденом Красной Звезды! — с гордостью вставила Марта. — Я лично видела этот орден, мама мне показывала. Такой красивый!

— Да, было и такое… Пощеголять мне с ним не пришлось, но вот детям и, надеюсь, внучатам — память оставил, — с некоторой грустью заметил участник испанского сопротивления. — А не пришлось потому, что вскоре снова оказался за пределами Родины. Я, надо полагать, зарекомендовал себя надёжным антифашистом, проявил при этом, возможно, ещё какие-то качества, плюс отличное владение немецким — и в Москве было решено направить меня в Германию с заданием внедриться в интересующие советскую разведку структуры. Война с Гитлером была неизбежна, правительство это понимало, и меры предпринимались заблаговременно…