— Полоски убрать нетрудно. Но ты больше приметна другими своими украшениями. Как быть с ними?

— Ты о чём? — не поняла она.

— Будто не знаешь: привлекательная мордочка, стройная фигурка. А особую похоть вызвали у них, мне думается, твои выпуклости спереди. Их тоже надо бы убрать.

— Груди что ли? Но как же их уберешь…

— Придумать надо. Ленты в темноте спороть не получится, но мы отчекмарим их вместе с подолом. Платье длинное, и три сантиметра его почти не укоротят. Как и рукава.

— И зачем только я его напялила, такое приметное! — пожалела она.

— Лучше б ты родилась не такой красивой, — в свою очередь пожалел и он.

— Но я тебе помогу. Лицо мы обезобразим, с помощью слюны и пыли. Косы расплетём, волосы перепутаем. Будешь выглядеть, как полоумная идиотка, на которую и смотреть-то противно. Не возражаешь?

— Конечно, нет! Спасибо, что додумался.

— А вот сиськи… их надо примотать туго-туго, чтоб стали, как лепёшки Наверно, больно будет, они ведь у тебя ещё твёрдые.

— Потерплю. Только чем примотаем?

— На мне новая майка. Сделаем из неё широкий бинт, но чтоб хватило обмотать тебя раза два-три. А закрепим примотку лентами.

— Ты у меня такой сообразительный! — Исполненная благодарности, она обняла его и приникла щекой к лицу.

Через некоторое время состав сделал остановку на какой-то станции. Взобравшись на плечи высокорослого крепыша по имени Серёга, Андрей через зарешеченное окошко хотел сориентироваться, куда их завезли. Но не удалось: никаких построек видно не было; похоже, что стоят в тупике. Оставив вагон здесь, паровоз куда-то укатил.

Ещё засветло (если можно так сказать про полутёмный вагон) они с Мартой успели управиться со всем, что намечали. Переделывая «выпуклости» в «лепёшки», он поинтересовался:

— А что это твёрдое под левой сиськой?

— Твой вчерашний подарок, — пояснила бывшая именинница. — Я догадалась прихватить его утром с собой.

— Нашла место! Давай мне в карман. А то потеряешь.

— Не потеряю. Низ лифчика двойной, я, когда ты сидел отвернувшись, сделала прорезь в чашечке, и наш талисман там, как в кармашке.

— Ты сурьёзно веришь в талисманы? А по-моему, это такая же выдумка, как про бога или этих, как их, аллаха, будду и прочих.

— А я в талисман верю. И он отведёт от нас всякие беды.

— Пока что этого не вижу… Вот теперь ты похожа на пацана, — проведя ладонью по спине, а затем спереди, сказал Андрей, довольный своей работой.

В темноте и неизвестности время тянулось томительно медленно… Хотелось есть, а ещё больше — пить. Дневная духота стала несколько спадать, но воздух в вагоне становился всё более спёртым, поскольку кое-кто «сходил» в угол. Разговоры стихли, все стали укладываться на ночь. В отличие от ребят, улёгшихся покотом, девочки решили коротать ночь сидя, плотно прижавшись друг к дружке, чтоб не мёрзнуть: почти все они были одеты в лёгкие платьица или кофточки. Марта примостилась рядом с «братом». Андрей укрыл её пиджаком, а голову она пристроила ему на грудь.

Но уснуть не успели. Снаружи послышался весёлый, похоже — пьяный, смех, клацнул засов, и дверь со скрежетом отошла. В узком проёме блеснул свет, в вагон поднялись двое. Кое-кто вскочил.

— Лешаит! фсем лешайт! — приказал, задвинув дверь до упора, офицер.

Неожиданные посетители, раздвигая ногами лежащих, направились в угол к девчонкам. Те сидели, опустив книзу лица, так как свет от электрического фонарика слепил глаза. Один из охранявших, беря за волосы, поворачивал их к свету, разглядывал каждую, пока не осмотрел всех семерых. Кончился осмотр тем, что отобрали троих: Лену. Нелю и малявку с вьющимися кудряшками. Их подняли и стали подталкивадь к выходу:

— Пошоль, пошоль!

Чувствуя недоброе, старшие упирались, плача навзрыд. Меньшая визжала, как резаная, вырывалась из рук охранника, пока тот не передал её поджидавшему внизу напарнику.

Когда снова клацнул снаружи запор и стих плач уводимых, в притихшем вагоне послышались голоса:

— А нашо их забралы?

— Ты чо, идоси не знаешь?

— Невже ж совисти хватэ? Светки ж ще и трынадцяты нема.

— От же гады! Хрицы прокляти!

Андрей расслышал, что Марта всхлипывает. Обнял, принялся успокаивать:

— Не плачь, слышишь?. Что ж теперь… теперь уже ничем не поможешь. Ты из-за девочек?

— И за них, и за себя страшно. Они ведь долго искали меня. По полоскам на рукавах платья. Я чуть не умерла от ужаса: ну как найдут здесь… — И она опять залилась слезами.

— Не переживай так, — заходился он уговаривать. — Видишь, всё обошлось. Первый раз сработал талисман. Да ежли б и нашли… офицер увидел бы, какая ты страхолюдная и заехал бы в морду этому чёрту. За то, что хотел подшутить над своим начальством.