На это девушка не отозвалась ни словом.

Бет взирала на меня с ласковым светом в глазах, как-то особенно согревавшим меня.

И тут меня осенило:

– Вы ищете сокровище!

Моя новая знакомая хотела было запротестовать, но, увидев мою самодовольную ухмылку, махнула рукой. Улыбнувшись в ответ, она поведала:

– А вы разве не искали б сокровища, будь вы на моем месте? Если б думали, что можете их найти?

– Непременно искал бы, – согласился я, и, помолчав минутку, поинтересовался: – Итак, вы его нашли?

– Увы, – печально покачала головой Либби. – Столько трудов – и ни дублона… Мы сдались уже не один месяц назад. Думали, что, путешествуя по острову, я смогу ощутить присутствие Джека. Но либо я так и не наткнулась на нужное место, либо мы заблуждались.

– Кто «мы»?

– Подлинные потомки и я.

– И никто вас не похищал?

– Никтошеньки.

– Значит, восемьдесят потомков скрывали вас и возили по округе, пытаясь вам помочь найти пиратское сокровище?

– Поначалу.

– И никаких сокровищ?

– Ни крупицы.

– Тогда зачем здесь торчать?

– Потому что окружающие стали моими друзьями и нуждаются во мне. Каждый день разные люди, потомки первоначальных поселенцев, возили меня по острову, пока я пыталась уловить некую космическую связь с Джеком Хоули. Но ближе всего подошла к этому ощущению прямо здесь, в этой старой церкви. – Вэйл рассеянно потрогала ожерелье на шее. – Однако Джек не мог здесь ничего закопать. В его эпоху это место было как на ладони, а церковь построили лишь десять лет спустя после его смерти.

– Это интересно, но вы не ответили на мой вопрос.

– Почему я еще здесь, если не нашла сокровищ?

– Он самый.

Разведя руками, Либби одарила меня улыбкой, говорившей: «Вы мне все равно не поверите». А потом сказала это вслух:

– Вы мне все равно не поверите, но стоило мне пробыть в одном месте дольше часа, как люди начинали прибывать туда. Говорили, что от пребывания рядом со мной они чувствуют себя лучше. Так что я люблю этот край, люблю людей, а они нуждаются во мне. Я каждый вечер хожу в больницу и в дом престарелых, хожу по коридорам. Если кто-то особенно болен, я вхожу и сижу с ним несколько минут.

Я подумал о том, как пытался найти ее в церкви этим утром, но силу ощутил возле больницы, прежде чем та угасла.

– А можно полюбопытствовать, где вы были сегодня утром перед рассветом? – спросил я девушку.

– Ходила в больницу навестить дедушку Джимбо Пима, – подтвердила она мои предположения.

– Почему?

– Потому что он раковый больной. Он находился в мемориальной больнице Саванны, но доживать последнюю неделю его отправили домой. Среди ночи ему стало хуже, и внук привез его в нашу больницу. Пока им занимались, Джимбо приехал и спросил, не смогу ли я ему помочь.

– А вы?

– Поехала ли я? Да, Джимбо меня подвез.

– И это помогло?

– Нет. То есть лечить людей я не могу, но больной сказал, что я сняла всю боль. Я слышала это много раз и делаю, что могу, но это ненадолго. Я сказала ему, что снова посижу с ним сегодня ночью часок.

Я ни на минуту не поверил, что она обладает даром целителя, но тот факт, что нечто действительно происходит, оспаривать не мог, так как видел, что происходило со стариками в церковном дворе. И ни малейших сомнений, что и сам я рядом с нею испытывал приподнятое настроение. Высота комнатушки, где мы пребывали, не превышала пяти футов, и я простоял там в полусогнутом состоянии достаточно долго, чтобы у меня затекла спина, но не ощущал ни малейшей боли. Я пришел к выводу, что в Либби есть нечто меняющее восприятие боли людьми, физически находящимися поблизости от нее. Не желая чувствовать никакой боли и впоследствии, я уселся на пол и вернулся к разговору:

– А почему вы не обнародовали это? Если дар настоящий, вы могли бы помочь миллионам человек.

– Я наделена сопереживанием с каждым страждущим. Но если весть обо мне разлетится, это превратит мою жизнь в сущий кошмар, – вздохнула та. – Ну вот вы бы хотели, чтобы половина мира толклась у вас под дверью, а вторая пыталась ставить на вас опыты?

Она права – кто бы этого захотел?.. Похоже, дело можно было считать закрытым. При обычных обстоятельствах я бы уже спустился по лестнице и удалился домой. Может, мне не помешала бы стопка бурбона. Но я продолжал сидеть. Сам не знал, почему это делаю, но не хотел в этом сознаться. Видите ли, я не верю в целителей, и все же знал единственную причину, по которой продолжал сидеть там – потому что сидеть там было чертовски приятно. Меня не донимали никакие боли или хвори, а рассудок мой парил в горних высях. Так хорошо я не чувствовал себя с детства, когда бегал босиком по траве, с ветерком, овевающим лицо, с уймой друзей…

– Держу пари, вы можете совокупиться, как только вам захочется, – проговорил я в полузабытьи.

– Простите? – И Бет, и Либби непонимающе уставились на меня.

– Я хотел спросить, долго ли вы намерены здесь оставаться? – встряхнул я головой, отгоняя наваждение.

Поглядев на миссис Дэниелс, девушка пожала плечами:

– Я обещала пробыть здесь год. Но не могу же я выскочить как черт из табакерки в самую годовщину, а? Так что, наверное, поболтаюсь тут еще пару месяцев.

– Нашли что-нибудь интересное в этих старых церковных архивах? – указал я на окружающие ее нагромождения.