– Я знала… – Она сделала два-три шага к нему и подошла почти вплотную. – Я верила… что ты… ты жив… ты не мог… умереть… Я ждала, что ты… ты вернулся!

И, будто наконец поверив глазам или сбросив чары, она обхватила его руками, прижалась к груди, стиснув так крепко, будто он хотел вырваться и убежать. А он, ничего такого не ожидая, покачнулся и едва удержался на ногах. Не умер? Она ожидала, что он умер? Разве в Киев приходили слухи о его смерти? Да и почему они должны были так огорчить эту незнакомую девушку?

Все вокруг, не исключая и Мистины, смотрели на них, приоткрыв рты от изумления.

А Деляна сразу его узнала. Теперь это был не мальчик, а взрослый мужчина – высокий ростом, с красиво лежащими полудлинными светлыми волосами, расчесанными на прямой пробор, с мягкой золотистой бородкой. В синем шерстяном кафтане со светлой шелковой отделкой на груди и поперечно нашитыми полосами золотной тесьмы, ее давно пропавший суженый был очень хорош собой. Но тот же остался добрый, приветливый взгляд голубых глаз, то же было лицо, лишь повзрослевшее и возмужавшее, как и должно было произойти за девять лет. Те же волосы, только налившиеся густым золотом. У Деляны кружилась голова и темнело в глазах от потрясения, плохо держали ноги, но она изо всех сил цеплялась за шерсть его кафтана, не в шутку боясь, что все это окажется сном, мороком, что сейчас он растает и она останется обнимать пустоту.

– Ты узнал, да? – Она вскинула голову, и тут, при новом взгляде на его лицо, у нее потекли слезы. Она узнавала полузабытые черты, будто в памяти вдруг встало солнце и ясно озарило каждый уголок. – Ты услышал, что меня выдают за Святшу, и приехал за мной? А я… – Она засмеялась, еще не веря такому счастью, упавшему на нее в последний миг, – я никогда тебя не забывала, ни на день! Я ждала бы тебя сколько надо, хоть всю жизнь! Ты – мой суженый, мне не надо другого. И пусть он будет князем, мне все равно! Я пойду за тебя, кто бы ты ни был теперь.

Слыша эти признания, произносимые с нерушимой убежденностью, видя эти влажные от слез орехово-карие глаза, сияющие восторгом и безграничной любовью, Альдин-Ингвар невольно засмеялся. Ему казалось, он сошел с ума. Или ему это снится? Но ведь только что он не спал: умылся, надел хороший кафтан, отправился в гости к Мистине… неужели заснул по дороге?

И в то же время эта любовь, нежданно ему врученная, тронула сердце. Девушка была не так чтобы очень красива, но мила: среднего роста, так что ее лицо приходилось ему на середине груди, с тонкими чертами и чуть вздернутым носиком. Раньше он думал, что прозрачность неземных красавиц, у которых сквозь тело видно, как мозг переливается в косточках, бывает только в сказаниях. Но кожа на лице Деляны была такой нежной, что он действительно видел синеватые жилки на ее бледных щеках возле носа.

Вот она отпустила его и повернулась к Уте, плача и смеясь одновременно:

– Он вернулся, видишь! Это Оди, и он жив! Я знала, что он вернется! Теперь я выйду за него! Зачем вы говорили, что он умер?

Деляна стояла, прислонившись спиной к его груди, будто к каменной стене. Ее лицо пылало, глаза сияли, и вся она будто светилась.

Ута прикрыла рот краем белого убруса, не находя слов. Она уже сообразила, что случилось, но не знала, как об этом сказать.

– Что это значит? – подал голос Мистина. – Ты разве знаком с ней?

Поверх головы девушки Альдин-Ингвар бросил на хозяина взгляд, выражавший разом веселье и недоумение, и коротко покачал головой. Он был бы очень виноват перед воеводой, если бы без его ведома завел знакомство с девушкой из его дома, но подобной вины за собой не числил.

– Он не виноват, – подала голос Ута. – Деляна… доченька… Прости ее, Ингвар. Ты так похож на Оди, сына Олега Моровлянина, с которым она была когда-то обручена… А она столько думала о нем… особенно в последнее время… что немудрено девушке ошибиться.

– Что? – Деляна шагнула к ней. – Как ты сказала?

Она снова оглянулась на Альдин-Ингвара и несмело положила руку ему на грудь, уже понимая, что это счастье у нее вновь хотят отнять.

– Я – Ингвар сын Хакона, из Ладоги. – Тот дружелюбно и отчасти извиняясь глянул на девушку. Он уже понял, что она приняла его за кого-то другого и будет огорчена обнаружением правды. – Хоть мы и не виделись раньше, надеюсь, я…

Он хотел пообещать ей дружбу не меньше той, которую она ждала от неведомого Оди. И тут в голове будто молния сверкнула: он понял, за кого его приняли. И кто это такая. И чего она ждала от того, кем он вовсе не был…

Каждая сага начинается с перечисления предков и родичей героя. И не потому, что сказитель зануда, а потому что заводить рассказ без этого – все равно что пускаться в долгий путь, не открыв дверь дома. Твои предки – это то, на что ты можешь притязать и куда стремиться; твои родичи – то, на что ты можешь рассчитывать и чего опасаться. Не знать рода своего нового знакомого – значит быть в полном неведении насчет того, чего он желает, на что имеет право и почему идет именно в эту сторону. А уж если делят наследство, то без знания предков в наибольшем числе колен требовать чего-то и вовсе неприлично.