– С ней? А как же малышки Эшли и Милли? Об их благополучии ты не хочешь поинтересоваться? – упоминание имен моих сестер лишает меня остатка здравого смысла. Запрыгивая в ближайшую открытую припаркованную машину одного из работников, выезжаю на дорогу.

– Если ты посмел коснуться их хоть пальцем!..

– Свои угрозы сможешь попытаться исполнить после личной встречи. Жду – больше ничего не сказав, он скинул звонок и отключил телефон. Я пробовал перезвонить, но безрезультатно. Номера Оуэна и Габриэллы тоже не отвечали.

– Блядь! – бросив телефон со всей силы, я прибавил газу. Остальная часть дороги мне не запомнилась. Мысли о причинении вреда моей семье ослепляли. Было чудом, что я смог доехать до дома не врезавшись и не сбив кого-нибудь.

Ворвавшись внутрь, я чуть не сошел с ума от увиденного. Мои родители и сестры были связаны и усажены коленями на пол. Их рты заклеили серой лентой, а над затылками держали заряженные пистолеты. И помимо людей, которые наставляли оружие на моих родных, в центре всего этого выхаживал Самюэль.

– А вот и главный герой! – остановившись, он встал передо мной с широко расставленными ногами и скрещенными на груди руками. – Мы уже заждались тебя, не правда ли? – подойдя к Эшли, он взял ее за заплаканное лицо и, сжав щеки, заставил кивнуть. Моя сестра зарыдала еще сильнее, и я дернулся в ее сторону, но когда дуло перевели на ее висок, замер, поднимая руки вверх.

– Отпусти их. Тебе ведь нужен я.

– Зачем мне делать это? Тогда пропадет все веселье – Самюэль начал разминать пальцы рук, давя на них ладонью другой. При каждом нажатии был слышан хруст. Я понимал, к чему все шло, и был готов.

– Чего ты хочешь? Ударить в ответ? Избить целой толпой? Давай! Я не буду даже сопротивляться. Только уйдем отсюда. Они ни в чем не виноваты – мне нужно было сделать что угодно, только избавить семью от страха и картины того, что могут эти люди.

– Говоришь, не будешь сопротивляться? – он двигается в мою сторону, не переставая при этом кровожадно улыбаться. Позади него раздаются смешки пришедших с ним мужчин. Сложившаяся ситуация забавляла их. Но в моих жилах застывает кровь. – К твоему сожалению, я ненавижу покорность – он размахивается и бьет меня в лицо. Таким же образом, которым я тогда ударил его на подземной парковке. Только его удар заставляет меня упасть на спину и застонать от пульсирующей боли.

Садясь на меня сверху, он хватает двумя руками лямки белой и грязной майки, и приподнимает мое туловище.

– Ты серьезно думаешь, что все это устроено с единственной целью, отомстить тебе за ту хилую пощечину? Мне не нужны помощники, чтобы надрать твой белый зад. Я пришел передать привет от Адама – проговорил, склоняясь к моему уху. – Он очень недоволен, что кто-то вроде тебя посмел прикасаться к его собственности – схватив меня за волосы, ударяет несколько раз головой об пол. В глазах темнеет, но я еще нахожусь в сознании.

– Габриэлла – удается сказать мне.

– И еще одно – поднимаясь, пинает носком ботинка в живот. Я скрючиваюсь на бок и сплевываю кровь. – Никогда не смей копаться в ее жизни, и жизнях тех, кому она принадлежит. Даже если принцесса имеет глупость позволить это – щелкнув пальцами, велит четверке, которая удерживала на мушке всю мою семью, заняться мной.

Я слышу приближающиеся шаги и стоны родных. Они плачут и пытаются что-то сказать. Но только попытка отца вырваться и защитить меня придает сил. Сгруппировавшись, я делаю подсечку одному из последователей Самюэля и валю его с ног. Это дает мне несколько секунд на то, чтобы встать. Отступая назад, нащупываю рукой что-то тяжелое. Но ощущение того, что меня загнали в клетку, не покидает.

– Шустрый ублюдок – комментирует кто-то слева.

– Ненадолго – обещает тот, которого я спустил на пол.

Я пытаюсь успокоить себя и сконцентрироваться на тех людях, которые направляются на меня. Каждый из них превосходит меня в росте и физической силе. Я понимаю, что у меня нет шансов выйти победителем в этой схватке. Но все же я не могу сдаться без боя. Я должен защитить себя и остальных, которые оказались втянуты.

– Умоляю, не здесь! – это последняя попытка освободить родных от картины избиения их сына и брата.

– Ты слышал, Дом? Нас умаляют.

– Разве так молят? Вот поэтому я и люблю сучек. Они знают, как правильно скулить – после этой фразы слышится хор мужского низкого смеха. Дом дает «пять» рядом стоящему.

– Иди сюда, щенок – подзывает меня, сгибая и разгибая указательный палец.

Я всматриваюсь в лица каждого, но кроме жажды крови не вижу ничего. Они не знают ни о морали, ни о жалости. Их прислали для того, чтобы припугнуть меня, и ни что не заставит их отступить от приказа.