Марек тогда ещё деньги вытаскивал из кармана, показывал мне. Четыре пачки евро у него с собой были, десятками. В банковских упаковках, всё чин по чину, проверенные, с печатями. Смешные такие деньги… Пачки все такие толстенькие были, покороче, чем доллары, и бумажки не совсем новые, потёртые. Но не дал он мне в тот день ничего. А я, говорю же, пьяный был, разозлился на него тогда страшно.

– Понятно. А кто обычно с костром у вас на пикниках возился?

– Так ведь по-разному бывало, когда как. Кто раньше смог приехать, тот и разжигал, дрова готовил. Когда мы ещё вместе на шашлыки-то ходили, я всегда костер прибирал. Любил, чтобы все аккуратно было. За сезон раза три-четыре холодную золу выгребал, выбрасывал в сторону, в кусты. За зиму-то пепел обычно сам проседал, да и ветром его сдувало…

– Аккуратно, говоришь? Это хорошо. Теперь послушай меня.

Капитан Глеб переломил о колено несколько некрупных веток и засунул их в жерло печурки. Огонь ярко и четко осветил его решительное лицо.

– Кто-то этот взрыв устроил. Нарочно. Я в этом уверен. Человек вздумал попугать наших мужиков или кого-то искалечить, машины их попортить… Всякое может быть. Но дело не смешное, криминальное. Значит, результат этого фокуса кому-то был очень нужен. Повод должен быть достаточно серьёзным, чтобы на такое решиться. Это, во-вторых.

Бизнес, личная неприязнь, скорее ненависть. Обида. Месть. И этот «кто-то» знал про наше место, прекрасно был осведомлен о порядке действий, когда мы, скорее вы, приезжали в последние годы на пикники. Кто куда ходил, где ставили машины.… Значит, свой.

Не обращая внимания на протестующий жест Серова, Глеб Никитин уверенно и методично продолжал выкладывать свои резоны.

– Кто мог подложить в наш костер снаряд? Кто из наших общих знакомых имел в последнее время серьезные конфликты по бизнесу? Кого не было в момент взрыва у костра? Кто никак не пострадал при взрыве? Кто не остановился на этом и продолжает мстить? Кто сегодня утром имел возможность стрелять в Назара? Может, это всё наш любимый Марек Азбель, а?!

Серов раскачивался на диване, обхватив опущенную голову руками.

– А что? Банка из-под кофе в костре – его любимого сорта. Факт. С Назаром он без меня уже по этим злополучным рыболовным участкам сцепился. Тоже факт. Кстати, тебе лучше и не знать, сколько этот бизнес стоит. Приехал он тогда на место раньше всех. Костер разжёг и убежал рыбачить. А?

Глеб дошёл до окна, потом вернулся к столу.

– Марк во многих местах на реке бывает, мог где-нибудь на размыве мину выкопать. Допустим, он вечером приехал на наш берег, спрятал в кострище снаряд. Ладно. Утром дождался, когда приедет Назар, разжёг дрова и ушёл в затон, наказав тому поддерживать огонь…

– Вот только не пойму – откуда в том костре взялась мелочь?! Посмотри-ка на меня, Серёга! Да не так! В глаза смотри, внимательно, как тогда, в школе. Ты случайно не видел у Марека в магазине кофейную банку с мелочью…?

Слабо держа голову на уровне наклонённого к нему лица Глеба, Серов пробовал протестовать.

– Не мог так Марек поступить, не такой он… Марек хороший. Ты вот ведь не знаешь, а он мне денег обещал! На операцию Женьке! Как я у него и просил тогда.… Сегодня-то он как раз и приезжал ко мне насчёт этих денег. «Обещаю, говорит, дружбан, вместе вылечим твоего пацана.…». Про здоровье ещё говорил, что оно для всех важная штука, да. Ещё потом дать обещал. Вот, денежки-то, считай, у меня теперь есть! И своих немного…

Серега сполз с дивана на пол и, стоя на коленях, стал копаться под одеялом.

– Вот, смотри! А ты на Марека так…! Не надо так на него! Теперь я сыну деньги отвезу, теперь он живой и здоровый будет! Я снова работать пойду, тёщу упрошу снова на зверюшник меня взять, теперь-то я справлюсь, умею же, не хуже ведь.… А ты…! Я ведь тебя так ждал, Глеб…

– Лучше этому подонку признаться во всём самому. Если нагадил что по глупости – имей мужество сказать об этом вслух, объясниться перед всеми. Улик достаточно, чтобы ему не поздоровилось. Судить гада будут, с полицией приедут!

– А Марека-то тебе зачем касаться?

– Ты для начала успокойся. Умойся как следует. Посмотрись в зеркало. Ты часто подходишь к зеркалу, Серега? Может, стоит почаще, а? Никто твоего любимого Азбеля пока трогать не собирается. Над тем, что ты сейчас мне рассказал, я подумаю. Крепко подумаю. Обещаю.

Капитан Глеб сел напротив Серова и положил руки ему на колени.

– А теперь, огородный мой Робинзон, когда я сейчас тебя покину, приводи себя окончательно в порядок, будь на месте. Кстати, завтра вечерком у Виталика Панасенко мы все вместе посидеть собираемся. Я думаю, что стоит поговорить нам по-свойски, прояснить общий горизонт, а то непорядок какой-то получается. Приезжай и ты обязательно. Будем ждать. И чтобы больше никаких соплей, никаких комплексов! Никого не слушай – тебя приглашаю я. Лично. Понял?

Продолжая глядеть на Глеба блестящими от слёз глазами, Серов покорно кивнул.

– Лады. Тогда я потопал.

– Давай провожу тебя до ворот-то… У меня же керосинка здесь есть, посвечу под ноги, тёмно ведь уже.

– Не надо, обойдусь. Собак у вас тут на ночь в свободный поиск не выпускают?

– Да не, не выпускают.… У нас на дачах-то дежурит один омоновец, с доберманом, подрабатывает иногда, но он только во вторник будет. А сегодня нет, сегодня сторож без собак. Ну, прощай…

Безразлично и невнимательно перешагивая через блестевшие лужи, капитан Глеб Никитин зябко сжимал кулаки в карманах. Вспоминалась так и не выпитая водка на грязном столе.