Брянские князья еще никогда не брали на войну преступников. Но, поскольку «охочих людей» не доставало, пришлось привлечь даже их. И все «по злой татарской воле»!

В самом начале зимы в Брянск прискакали посланцы ордынского хана. Впервые за всю историю города татары дошли без приглашения русского князя до брянских земель. Все воинство татар расположилось неподалеку от Брянска вместе с военачальниками. В город же, едва рассвело, явились два незнатных татарина, владевших русским языком.

– Мы к вашему князю! – крикнул один из них у ворот. – От самого ордынского государя!

Стражники были так озадачены, что не решились сразу отворить ворота, а послали человека к своему князю. Было холодно. Шел мелкий сухой снег. Татарские посланцы, простояв на морозе у запертых ворот, были раздражены.

Наконец, подвесной мост заскрипел и медленно пополз вниз. На площадку перед рвом выбежали княжеские слуги, приняли под узцы татарских лошадей, а гонцы, спешившись, пошли вслед за одним из стражников в княжеский терем.

– Почему ты заставил нас ждать, русский князь? – спросил брянского князя по-русски один из посланников, сразу же войдя в думную светлицу. Он шел впереди и выглядит старше своего товарища. – Мы замерзли и обиделись на твоих недобрых людей!

– У нас такой порядок, славные воины! – ответил на татарском языке сидевший в своем кресле князь Дмитрий. – Мы не ждали государевых людей! И мои заставы прохлопали вас! А стражники у ворот не поверили вам…А вдруг вы – вражеские лазутчики?

Татарин усмехнулся, поглаживая свою жидкую, но длинную бородку. – Ладно, коназ-урус, не хитри, – сказал он по-татарски, прищурив свои хищные темно-карие глаза. – Ты захотел нас обидеть?

Дальше весь их разговор с князем продолжался по-татарски.

– Как вас зовут, славные воины! – буркнул, нахмурившись, брянский князь.

– Меня зовут Улхой, – сказал старший по возрасту посланник, – а его, – он показал рукой на товарища, такого же худощавого, невысокого и кареглазого, – Сэгусэ.

– Запомните, Улхой, – промолвил Дмитрий Романович, смутившись, – и ты, Сэгусэ, что я, брянский князь, не знаю ни лжи, ни коварства! И вовсе не хотел вас обидеть! А за наши порядки и неурядицы, причинившие вам беспокойство, я преподнесу памятные подарки! Эй, Ревун! – он хлопнул в ладоши. В светлицу вбежал новый молоденький слуга и склонился перед князем. – Беги же, Ревун, – распорядился князь, – к моему Бермяте Милковичу, – он вздохнул. – Пусть он принесет сюда две серебряные гривны, кувшин доброго греческого вина и миску копченого мяса…

– Слушаюсь, мой господин! – крикнул слуга и выбежал в простенок.

Тем временем татарские посланцы уселись по указанию русского князя на ближайшую скамью и сразу же приступили к делу.

– Нечего терять время, – сказал Улхой. – Тебе дается три дня на ратные сборы!

– Что?! – вскричал, подскакивая со своего кресла, князь. – Неужели придется идти на войну?! – Тут он вспомнил ханское обещание, высказанное еще в прошлом году, и окаменел. – Куда же идти? – пробормотал он, едва сохраняя терпение.

– На Смулэнэ, славный коназ, – усмехнулся Сэгусэ. – На непокорного коназа Иванэ!

– На Смоленск! – вымолвил князь и вновь уселся в свое кресло, потеряв дар речи.

– Да, коназ-урус, – улыбнулся, видя растерянность брянского князя, Улхой. – И ты должен взять с собой, самое малое, тысячу воинов! Но лучше бы – больше!

– Где же я возьму такое большое войско? – простонал князь Дмитрий, схватившись за голову. – Да еще за три дня…И на войну с моим родственником Иваном…Вот уж какая неожиданная беда!

В это время в думную светлицу вошел рослый, седобородый огнищанин Бермята Милкович. Это был последний из трех братьев, оставшийся в живых, которые последовательно, в возрастном порядке, замещали высокую княжескую должность. Он нес перед собой небольшое деревянное блюдо с лежавшими на нем двумя серебряными слитками. За ним шел княжеский слуга Ревун с большим блюдом, на котором стояли высокий греческий кувшин, три серебряные чарки и серебряная же чаша, наполненная доверху брусками розового копченого мяса.

Склонив перед князем голову, старик-огнищанин, повернувшись к нему спиной, также поклонился татарским посланцам и протянул им поднос. – Примите же дары моего господина, – сказал он по-русски. – Доброго вам здоровья!

– Мы благодарим тебя, коназ урус, и твоего слугу! – сказал Улхой по-татарски, принимая подарок и засовывая его себе за пазуху. Также поступил со своим серебряным слитком не произнесший ни слова Сэгусэ.

Между тем князь пришел в себя, немного успокоился и дал знак своим слугам удалиться. – Позовите моего воеводу, Супоню Борисыча, – сказал он, потирая свою густую острую бородку.