Огнищанин Бермята кивнул головой, быстро пробежал вглубь светлицы, поднял там из угла небольшой дубовый столик и, обхватив своими могучими руками тяжелый предмет, поставил его перед татарами. Молодой слуга, державший поднос с вином и закусками, тут же поместил его на столик, налил из кувшина в три чарки вина и, откланявшись, убежал. Бермята же, постояв, задумчиво молвил: – Так он же сейчас в печали: скорбит о своем батюшке…Ведь прошел только один день после погребения нашего славного боярина Бориса!

– Это правда, Бермята, – грустно промолвил князь Дмитрий, – но у нас очень серьезное дело! И позови сюда моих думных бояр! Будем держать совет!

– Слушаюсь, батюшка! – Бермята, наклонившись к дубовому столику и взяв чарку с вином, протянул ее князю. Татарские посланники подняли свои чарки.

– Кто же ваши полководцы, славный Улхой? – спросил князь, делая знак рукой Бермяте удалиться и опорожняя большую серебряную чарку.

– Чиричи и Голутай! – ответил, ставя пустую чарку на поднос, Улхой. – Они молодые, но могучие темники!

– Я знаю молодого Чиричи, – кивнул головой князь Дмитрий, – и слышал о Голутае! Это достойные воины!

– Тогда готовь свое воинство, – буркнул Улхой, громко рыгнув перед собой, – но не забудь: у тебя только три дня!

С превеликим трудом собрали князь и брянские бояре требуемую татарами тысячу. И в срок они также уложились. Татарские посланники после обильного угощения, которое было наскоро приготовлено для них и выставлено в княжеской трапезной, в тот же день удалились в свой стан. Поэтому никто не мешал Дмитрию Романовичу и его людям поступать так, как нужно. Брянцы хорошо знали татар и не преуменьшали значения сказанных ими слов: в полдень на третий день после их визита брянские воины, провожаемые на рать плакавшими и кричавшими горожанами, выстроились на Большой Княжей дороге.

– С Богом! – перекрестил князя и брянское войско епископ Арсений. – Но не бросайтесь в огонь сражений! И берегите русских людей! Старайтесь уклоняться от сечи! Пусть сами татары сражаются за своего государя!

По совместному решению, принятому князем Дмитрием и владыкой Арсением, в Смоленск тайно, по другой дороге, неведомой татарам, еще в первый день прихода незваных гостей, был послан гонец с двумя вооруженными охранниками и запасными лошадьми, чтобы уведомить князя Ивана о вражеском вторжении.

– Надо так вести сражения, чтобы избежать тяжелых потерь, – думал, раскачиваясь в седле, князь Дмитрий. – Только бы Иван Александрыч не разгорячился! Я знаю о его крутом нраве! Возьмет и накинется на нас со всей своей силой! А тогда случится жестокая битва, которая обернется для нас вечной ссорой!

Степное воинство шло почти без остановок, делая кратковременные привалы лишь для приема пищи, и только однажды в темную беззвездную ночь татары решили отдохнуть и переночевать в своих сборных кибитках.

Русские воины, наученные частыми поездками в Орду, тоже разбили палатки, но выспались далеко не все: ополченцы, никогда доселе не ночевавшие зимой в поле, несмотря на усталость, только еще больше измучились и с радостью встретили рассвет.

– У меня очень плохое войско, – думал, глядя вперед через голову своего верного вороного коня, брянский князь. – У моих людей даже припухли глаза! Эти ополченцы совсем не годятся для грозных битв…

В это время из-за степных холмов выскочили татарские разведчики. – Росэлэ-бузург перед нами! – крикнул их предводитель, подскакав прямо к темникам. – Там нет ни воинов, ни других людей!

Мурза Голутай, переглянувшись с Чиричи, поднял руку. Войско остановилось.

– Любопытно, что мы едем по безлюдью! – пробормотал он. – Нет ни имущества, ни пленников! Неужели кто-то их предупредил? Что ты на это скажешь, Дэмитрэ?

– Ничего здесь удивительного нет, славный воин! – ответил брянский князь. – Здесь, на нашей земле, даже камни имеют уши! И даже глаза! Нет сомнения, что смоляне узнали о нашем походе! Но откуда?

– Ладно, якши, – буркнул мурза Чиричи. – Пошли тогда в этот Росэлэ! А когда доберемся до Смулэнэ, тогда добудем и пленников, и пожитки! – И по мановению руки старшего полководца Голутая татарская конница вновь помчалась вперед.

Рославль встретил степных завоевателей тишиной пустого города: татары не встретили ни одной живой души. Городские ворота, распахнутые настежь, качались на ветру и скрипели своими петлями. В домах также не было людей. На воротах одной городской усадьбы висел тяжелый замок, и татары, войдя в город, сразу же сбили его топорами. Но напрасно они осматривали большой богатый дом и соседние постройки: никакого имущества не было, и лишь из-под печки скулил жалкий, брошенный хозяевами, щенок.

– Эти злые урусы убежали! – возмущались татары. – Везде пусто и нет пожитков! А значит, нужно сжечь этот бесстыжий город!