Князь Александр одобрительно отнесся к такому решению брянцев. – Тогда я пойду к славному Монвиду и передам ему твои слова! – сказал он. – Да заодно поведаю ему о тебе, как о добром и отзывчивом человеке! Я верю в согласие того справедливого князя!

– И заодно, чтобы не говорить лишних слов, – молвил, завершая переговоры, князь Дмитрий, – пригласи сюда этого Монвида со всеми князьями и воеводами…

– И князем Василием Карачевским! – усмехнулся Александр Новосильский.

– Так здесь и Василий? – удивился Дмитрий Романович. – Неужели литовцы овладели Карачевом?

– Нет, они не брали Карачев, – кивнул головой князь Александр. – А князь Василий заключил со славным Монвидом словесный союз, по которому Карачев стал как бы удельным городом великой Литвы! На деле же Василий останется на своем месте, но будет отсылать каждый год Монвиду или его батюшке Гедимину карачевское серебро…

– И много серебра? – насторожился князь Дмитрий.

– Да так…вроде два десятка гривен…, – уклончиво ответил князь Александр, – но точно не знаю…

– Ну, тогда ладно, – пробормотал брянский князь. – А ты веришь, что этот князь Монвид не испугается и самолично придет на наш пир?

– Тогда поклянись на кресте, брат, – сказал, глядя прямо в глаза Дмитрию Романовичу, Александр Новосильский, – чтобы ты не причинил никакого зла этому литовскому князю!

– Клянусь! – громко сказал брянский князь, целуя протянутый ему владыкой золотой епископский крест-распятие.

– Ну, тогда до свидания! – весело молвил князь Александр и, склонив голову перед брянским князем, а затем – боярами, направился к выходу.

– Неужели согласятся? – хором выдохнули брянские бояре, когда литовский посланник удалился.

– Я верю в это! – спокойно ответил, глядя своими большими голубыми глазами на собравшихся, князь Дмитрий.

Наутро к брянской крепости подъехала целая толпа знатных литовцев, роскошно одетых в богатые русские кафтаны, обшитые серебряными галунами. Впереди них скакали на красивых откормленных лошадях четыре князя. Трое – в красных плащах и традиционной русской княжеской одежде, в которой преобладал красный цвет и один – в таком же плаще, но зеленого цвета, и легкой польской шапочке на голове, чем-то напоминавшей берестяной короб, сиявший золотыми бляшками.

– Слава могучему князю Монвиду! – вскричал стоявший со своими боярами у ворот князь Дмитрий, догадавшийся, кто был тот незнакомец. – Слава великому князю Гедимину!

– Слава! Слава! – заорали во все горло брянские бояре, двое из которых быстро вышли из-за спины своего князя, держа на вытянутых руках большой серебряный поднос, на котором стояли хлеб-соль и толстенная серебряная чаша с вином. Они прошли по мосту через ров и приблизились к нечаянным гостям.

Князь Монвид склонил голову в знак того, что слова похвалы и приветствия ему приятны, быстро слез с коня и передал узду одному из своих бояр, тоже спешившемуся. Затем он подошел к брянским боярам, отщипнул от хлебного каравая изрядный кусок, обмакнул его в соль и быстро прожевал. Также поступили и его союзники – русские князья, поспешившие за Монвидом и вкусившие хозяйского хлеба.

После этого князь Монвид, белокурый, с небольшой светлой бородкой, взял с подноса обеими руками серебряную чашу, отхлебнул из нее и передал сосуд другим князьям. Все всадники пешком перешли ров, а к их лошадям устремились брянские люди, которые взяли животных под уздцы и повели их за знатными гостями в крепость, в просторную княжескую конюшню.

– Здравствуй, Дмитрий! – сказал на неплохом русском языке князь Монвид, подойдя к встречавшему его брянскому князю. – Я даже не надеялся быть твоим гостем!

– Здравствуй, славный Монвид! – сказал, окидывая взглядом высокую худощавую фигуру литовского князя, Дмитрий Брянский. На него устремились большие серые задумчивые глаза. – Я давно хотел с тобой познакомиться, славный воин! – Они обнялись и троекратно, по-русски, поцеловались.

Также приветствовал князь Дмитрий и остальных князей – Василия Карачевского, сильно постаревшего и поседевшего, Александра Новосильского и Михаила Асовицкого. С последним князь Дмитрий долго и сердечно беседовал во время пира и узнал от него, что князь Михаил – в самом деле, прямой потомок великого князя Романа Михайловича!

Князья сидели рядом за пиршественным столом. Монвид Литовский – по правую руку, а Михаил Асовицкий – по левую от Дмитрия Брянского.

Было выпито много греческих вин, ароматных медов, доброго брянского пива. Целых три дня пировали они вместе, а когда устали от обжорства и возлияний, расстались, как друзья.

Не одну бочку вина и хмельного меда, а также целые горы мяса и другой провизии отправил брянский князь и в литовский лагерь, умиротворив тем самым своих ранее, как казалось, непримиримых врагов.