Нам он понравился: в модном синем костюме, дружеское расположение. От него пахло хорошим табаком и дорогим лосьоном.

Сидевший рядом со мной Саша Рыбин из ЦК ВЛКСМ после доклада сказал мне:

— Все. Коммунизм откладывается на неопределенный срок.

— Почему? — удивился я.

— А ты разве не заметил у него на руке золотое обручальное кольцо?

И повторил:

— Коммунизм откладывается на неопределенный срок.

Как в воду глядел.

В Тунис я приехал в 1982 году и занял две должности — секретаря парткома колонии и советника посольства по внешнеполитическим вопросам. В посольстве я заменил арабиста, занимавшегося, кроме всего прочего, контактами с организацией Арафата. Такая практика часто применялась. Чтобы запутать местную или иную разведку, вместо уехавшего приезжал человек с совершенно другим заданием.

Тем не менее после моего приезда в Америку крупные американские газеты представили меня как дипломата, направленного в Тунис для личных контактов с Арафатом. Я не возражал.

Однажды после лекции в американском университете меня начали просить:

— Расскажите что-нибудь об Арафате.

— Он пьет много кофе, но с кардамоном: считает, что добавка кардамона снимает напряжение с сердца…

— Что еще? — не отставали от меня.

— Товарищи зовут его не Арафат, а Абу Омар.

— Он всегда ходит в очках?

— Нет. Когда разговаривает с друзьями, очки снимает.

Позже я прочел отчет о моей лекции:

«Лектор дал глубокий аналитический портрет арабского лидера».

Недавно я прочел про себя в Интернете: консул в Тунисе, сотрудник КГБ, блистательный арабист, отвечавший за контакты с Арафатом. Увы. В КГБ я не состоял, даже наоборот. Консулом в Тунисе не был, по-арабски ни одного слова. А что касается Арафата, то с ним я действительно встречался… Один раз.

В тот вечер в посольстве был организован прием по случаю пребывания в Тунисе главнокомандующего ВМФ, заместителя министра обороны СССР адмирала Владимира Чернавина. По стечению обстоятельств, у тунисских военных в этот день было свое протокольное мероприятие, на котором должны были присутствовать наш поверенный в делах (посла в стране не было) и все арабисты.

Мероприятие это затянулось, и тунисцы вместе с поверенным задерживались минут на двадцать.

— Когда приедет поверенный в делах? — спросил меня адмирал Чернавин. Я был тогда советником по внешней политике и после поверенного следующим по рангу.

Я объяснил ему, в чем дело. В это время в зале появились палестинцы во главе с Арафатом. Через несколько минут ко мне подошел Арафат и попросил, чтобы я помог ему в беседе с Чернавиным.

Я извинился и сказал, что, к сожалению, все дипломаты, говорящие по-арабски, находятся вместе с поверенным на тунисском мероприятии. Сам я арабским не владею, а мой английский недостаточен для важных переговоров.

— Ничего страшного. Вы переводите на французский. Я пойму.

Я знал, что Арафат не говорит по-французски, но просьбу его выполнил.

Мы подошли к Чернавину. Арафат задал какой-то малозначащий вопрос по-английски. Чернавин ему ответил довольно пространно, и я терпеливо переводил на французский. Арафат кивал головой и улыбался.

На следующий день арабские газеты, близкие к движению Арафата, распространили текст «содержательной беседы главнокомандующего ВМФ, заместителя министра обороны СССР с председателем ООП Ясиром Арафатом», во время которой адмирал выражал «полную поддержку движения и обещал помощь советского флота».

К моему удивлению, Чернавин отнесся к этому вполне спокойно:

— Знаю я его. Не в первый раз.

Зато Арафат каждый раз, проходя мимо меня, заговорщически подмигивал.

Под общий смех зала на меня обрушился заведующий отделом ЦК партии С. Червоненко:

— В то время как вся страна борется с пьянством, в некоторых загранколлективах потребление водки с каждым годом не только не уменьшается, но даже растет. Так, в Тунисе потребление водки за год увеличилось… в 23 раза.

Это соответствовало действительности. Дело в том, что в соседнюю с Тунисом Ливию завозить спиртное было категорически запрещено, а у нас, в Тунисе, таможенные правила были вполне европейские. И ливийские ребята договорились со мной, что водка будет поступать из Москвы в Тунис, а оттуда они машинами перевезут ее в Ливию. В отличие от небольшой советской колонии в Тунисе, советская колония в Ливии насчитывала более тысячи человек. И водки туда завозилось немерено. Но в отчете вся водка значилась за нами, и Червоненко, указывая на меня, метал молнии: