Видя, что я намерен защищаться, казаки остановились и знаками показывали мне, чтобы я подошёл к ним. Я понимал, что они опасаются подходить ближе и оставался на своём месте.

Когда со стороны дороги раздались крики и ружейная стрельба, мои враги забеспокоились. Я надеялся, что они оставят меня в покое ради собственной безопасности, но тут появился четвёртый дикарь. Думаю, он был одним из сбежавших. Он посмотрел на своих товарищей, потом на меня, спешился, привязал лошадь рядом с другими и с пистолетом в руке пошёл ко мне, прячась за деревьями. За ним пошли двое других. Сомневаюсь, что стоило тратить столько времени, чтобы взять меня в плен, но, к счастью, крики справа стали громче, стрельба тоже усилилась. Перепуганные лошади сорвались с привязи и в ужасе кинулись в сторону дороги. Казаки – за ними.

Тут я почувствовал, что не смогу продолжать путь, не сменив одежду. Вы, должно быть, помните, что в коробке, найденной на горе Понари, лежали несколько рубашек и белых хлопковых кюлот – они принадлежали армейской интендантской службе.

Открыв свой ранец, я вытащил рубашку и повесил её на дуло ружья, потом достал бриджи и положил их рядом с собой. Я снял шинель и жакет, затем жилет с прошитыми жёлтым шёлком рукавами, сделанный из юбки жительницы Москвы. Я развязал платок, обёрнутый вокруг пояса, и снял брюки. Что касается рубашки, у меня не было проблем как её снять, поскольку она уже полностью изветшала – я просто разорвал её. Вот такой я и был – совершенно голый, если не считать рваных сапог, в самой глубине дикого леса, примерно в 4 часа вечера, при температуре 18–20 градусов ниже нуля, вздрагивающий от порывов сильного северного ветра.

Глядя на своё истощённое, грязное, искусанное паразитами тело, я не мог сдержать слез. Наконец, немного успокоившись, я начал одеваться. Используя старую рубашку как мочалку, я обтёрся снегом, выкупался, так сказать. Затем надел свою новую длинную рубашку, украшенную спереди вышивкой. Затем, не теряя времени, я надел новые кюлоты, но тут выяснилось, что они настолько коротки, что даже колени не прикрывали. А сапоги доходили до середины голени, таким образом, вся оставшаяся часть ноги была совершенно не прикрыта. Далее я надел жилет, кавалерийский жакет, шинель, пояс и воротник. Вот так я оказался одет полностью, но при этом с голыми коленями. После этого я отправился в путь и буквально через сотню шагов встретил двух человек, мужчину и женщину. По их виду я определил, что они немцы. Они, вероятно, испугались меня. Я спросил их, не хотят ли они пойти со мной, но дрожащим голосом мужчина ответил: «Нет!» и, показав куда-то в сторону, произнёс только одно слово: «Казаки».

Это были маркитант и его жена из полка Рейнской Конфедерации, входившего, вероятно, в состав гарнизона Ковно. Оттуда они ушли вместе с ним, а услышав шум в лесу, решили бежать. Женщина советовала мужу присоединиться ко мне, но мужчина не хотел. И, несмотря на все мои уговоры, мне пришлось, к сожалению, продолжать путь в одиночку.

Я ещё проблуждал около получаса, но нужно было решать, как провести ночь. Эта часть леса была покрыта толстым слоем снега – ни следов, ни дороги, вообще ничего. Иногда я отдыхал на стволах поваленных деревьев. Приходилось следить, чтобы не зацепиться за ветку под снегом и не упасть – я был слишком слаб. Я шёл по колено в снегу, полностью заполнившим мои сапоги. Тем не менее, холода я не чувствовал, наоборот, даже пропотел, но вот моим ногам было не сладко. Бедра болели от бесконечных усилий, которые я прилагал, чтобы встать, если я падал в снег на колени. Мои страдания в тот момент просто невозможно описать. Более часа я шёл в полной темноте, только при свете звёзд. На дорогу мне выйти не получалось, силы полностью иссякли, поэтому я снова решил отдохнуть. Я прислонился к дереву и стоял неподвижно. Вдруг я услышал собачий лай. Я посмотрел в ту сторону, откуда доносился этот звук и увидел свет. Вновь обретя надежду, я двинулся в этом новом направлении. Пройдя шагов тридцать, я увидел четырёх лошадей, костёр, и четырёх казаков. Было ещё трое и среди них уже знакомый мне маркитант со своей женой. Без сомнения они попали в плен к тем казакам, которые охотились за мной. Там был и казак с разрубленным лицом.

Некоторое время я наблюдал за ними, спрашивая себя, а не лучше ли пойти и сдаться, чем умирать, как зверь в лесной глуши. Тепло костра манило меня, но по какой-то неизвестной причине, я поступил совершенно наоборот – повернулся и ушёл. Тем не менее, я заметил, что вокруг костра стояло несколько глиняных горшков. У них также была солома для подстилки, а у лошадей сено.

Лес был настолько густой, что я не мог идти прямо в выбранном направлении. Пришлось взять левее – и это было правильное решение, потому что через несколько шагов лес стал намного реже. Тем не менее, снега было столько, что несколько раз я падал. После последнего падения я встал и упрекнул Бога за все мои беды, все ещё преследующие меня. И сразу после этого я вышел из леса на большую дорогу. Там я упал на колени, благодарил и просил прощения у Него за минутный приступ слабости и неверия.

Я пошёл прямо вперёд. Дорога была хорошая и, несомненно, правильная, но от холодного ветра, который в лесу не ощущался, здесь мои голые ноги мёрзли невыносимо. Моя шинель, хотя и длинная, полностью защитить меня не могла.

Странное дело, но есть мне совершенно не хотелось. Не знаю, было ли тому причиной потрясение от встречи с казаками, а может, моя болезнь, и, тем не менее, с того момента, как я оставил конюшню, где ел суп и мясо, у меня не возникало никакого желания чего-нибудь съесть. Но, всё-таки, мне казалось, что в сумке есть ещё один кусок мяса. Я поискал и нашёл его. Он, правда, довольно сильно замёрз, но я съел его и пошёл дальше. Вдруг, слева, я увидел двух всадников. Они продвигались с осторожностью и, похоже, хорошо знали, куда надо ехать. Я ускорил шаг, чтобы догнать их, но они внезапно исчезли.

Слева от дороги стоял небольшой дом, и я решил зайти. Но едва я оказался внутри, щёлкнул курок ружья и, густой бас проговорил:

– Кто идёт?

– Друг, – ответил я, и добавил, – Императорская Гвардия.

– Ну и ну! – ахнул бас. – Как же, черт возьми, ты так шёл, товарищ, что я не встретил тебя?

Я рассказал своему новому товарищу обо всем, что приключилось со мной с момента атаки казаков, о которой тот мог и не знать.

Мы решили дальше идти вместе. Моим новым спутником оказался старый егерь Императорской Гвардии. С ранцем на плечах, а вместо шарфа на шее – пара брюк. Ему, наверное, они были малы, а мне были бы в самый раз. Я спросил егеря, не продаст ли он их мне и показал ему свои голые ноги.

– Мой бедный друг! – сказал он, – я бы охотно продал их вам, но должен сказать, что они сильно пострадали от огня, да и дырявы во многих местах.