Шрифт:
– Ой, все-таки пора тебя воспитывать… – Проворчал Толик, стараясь ни обо что не стукнуться и не упасть в темноте.
Они поднялись на второй этаж и повернули направо – в широкий длинный коридор с множеством двустворчатых дверей.
– Вот так я шла полчаса назад, чтобы забрать альбом. – Рассказывала Глаша.
– Ты в темноте видишь, как кошка? – Поинтересовался Толик, вцепившись ей в рукав.
– Да. А ты не знал? Так вот, иду я себе, никого не трогаю…. Прохожу мимо комнаты с красными обоями, в которой днем появилась, а потом исчезла кровь! – Глаша указала рукой на открытое помещение.
– Так.
– Заметь, я прохожу мимо, потому что наш зал еще только через две двери….
– Я запоминаю! Давай дальше.
– А давать уже нечего. Потому что мы уже на месте!
Они остановились у входа в Готический зал. Глафира толкнула створки двери, и они бесшумно раскрылись.
– Это первая странность. – Прошептала Глаша. – Потому что в зале оставлен реквизит для съемок. Его заперли очень тщательно. А теперь….
– А теперь его так же тщательно вскрыли! – Так же шепотом продолжил участковый уполномоченный. – И что дальше? Что-то пропало?
– Не думаю. Скорее, появилось кое-что лишнее.
– Что?
– Подойди к роялю. Только аккуратнее – запачкаешься!
Толик сделал шаг в комнату. Подождал, когда глаза привыкнут к неяркому свету Луны и внимательно осмотрелся.
Потом качнулся к музыкальному инструменту, вгляделся в него пристально и ошарашено отшатнулся назад:
– Это что еще за реквизит к шоколаду? Что за шуточки на вверенном мне участке?
Глава 2. Утро больших неожиданностей
Домой Глаша вернулась ближе к часу ночи. Но спать не хотелось, после потрясений дня сон не шел.
Но нужно было обязательно отдохнуть. Завтрашний день обещал быть трудным. Да и подняться предстояло рано.
Толик, обнаружив кровь в Готическом зале, тут же хотел вызвать ребят из отделения и «разобраться, кто тут веселиться не по уставу». С большим трудом удалось его уговорить отставить все так, как есть. После двадцатиминутных препирательств, Толик сдался. Он согласился с тем доводом, что этот кровавый натюрморт предназначался уж никак ни для участкового – а для кого-то из компании «Шоколеди». Вот на их-то реакцию и нужно было бы поглядеть завтра утром. Может быть, они смогут как-то объяснить цепь странных событий, произошедших в Усадьбе. Участковый уполномоченный вызвал по телефону пару «хороших ребят» и усадил их в доме, незаметно наблюдать за обстановкой.
После этого Толик и Глафира тихонько исчезли из особняка, договорившись встретиться в половине девятого утра рядом с разбитым окном танцевального зала.
И вот теперь Глаша беспокойно ворочалась под одеялом на своей непомерно большой старинной кровати, с четырьмя толстенными резными столбами, поддерживающими узорный темный балдахин с золотой бахромой и кистями. Беспокойство хозяйки очень мешало спать трем коричневым, в черную полоску, кошкам, которые сытно поужинали и в течении дня нервных потрясений не имели. Они недовольно жмурились на Глафиру с разных концов кровати.
– Убирайтесь вон! – Предложила им Глаша и для вящей убедительности дернула ногой.
Однако, привыкшие за долгие годы совместной жизни ко всему, кошки томно потянулись и перевернулись на другой бок. Их хозяйка благоразумно поступила так же, но желаемого результата не достигла. Одеяло и подушка начали нестерпимо жечь ее.
Не выдержав этого жжения, Глафира поднялась и перебралась в широкое кресло. Залезла в него с ногами и достала из-под подушки два серых конверта с письмами, зачитанных до дыр и выученных наизусть.
Вообще-то, всего писем должно было быть три, но….
Первое пришло через десять дней после отъезда Даниила, и было скорее коротким, чем длинным.
Глаша развернула письмо и прочитала в сотый раз, хотя вполне могла бы просто закрыть глаза и вспомнить его со всеми помарками и сгибами.
«Добрый вечер, душа моя!
Сейчас точно вечер – ты вернулась из мастерской немного уставшая, задумчивая, пахнущая ладаном и воском. Прошла на кухню, накормила трех своих кошек и долго глядела в окно на Верхнюю улицу, на крышу Усадьбы. Потом позвонила бабушке и говорила с ней несколько минут. И только после этого ты вспомнила про такой ненужный в век «электронного диалога» старый громоздкий почтовый ящик. Изредка в него, тем не менее, бросают рекламные проспекты и газеты.
Я зажмуриваюсь и вижу, как ты подходишь нему, вынимаешь бумажный мусор и среди цветных картинок находишь мой серый конверт. Ты сразу понимаешь от кого это письмо, не глядя на адрес и штемпель. Твое бледное лицо остается спокойным, но в глазах появляются две больших блестящих Луны – я видел их той ночью, на кладбище (помнишь?).
В Москве почти ночь, я один на этаже, в своем полутемном кабинете. Работы не много, просто мой организм категорически против возвращения домой.
Я хотел позвонить тебе. Но, держа трубку в руке, понял, что мы ничего не сможем сказать друг другу – будем просто молчать, или, что еще хуже, вежливо обсуждать какие-нибудь пустяки. Электронная почта тоже не внушает мне доверия.