Поэтому я включил настольную лампу, взял лист белой бумаги, ручку и написал крупно: «Добрый вечер, душа моя!» и стало легче….

Собственно, на этом можно и заканчивать. Ты и так все прочтешь между строк.

Добавлю только, что душой я так и остался в Скучном. В мыслях я брожу с тобой по Тополиной аллее, а во сне сижу у костра в старых развалинах, на поросшем ивами холме. Долго ли я смогу терпеть это состояние?

На этом прощаюсь. Нежно целую твои тонкие белые пальцы и хочу, чтобы ты вспоминала меня так же часто, как я тебя.

Инспектор Гирс.»

Всю ту ночь Глафира писала ответ. О том, какого цвета бывают предрассветные облака над ее домом. Еще о том, как счастлива ее подруга Марья, у которой через полтора месяца свадьба. И в конце – очень коротко – о том, что жизнь в городе Скучном стала пустой и бесцветной после отъезда из него «того самого» инспектора Гирса.

Недели через две, или чуть больше, пришло второе письмо. Совсем другое по настроению и тональности.

Глаша вынула из казенного конверта второй лист бумаги и заскользила глазами по крупным прямым строчкам….

«Доброй ночи, душа моя!

Я знал, что ты обязательно ответишь, но я не знал, что тебе так же плохо, как мне. А это значит, что нужно все менять в жизни.

Вчера получил приглашение на свадьбу – от твоей подруги Марьи и моего дорогого друга Анатолия. Они вбили себе в голову, что без моего вмешательства в их жизнь, такое счастье было бы невозможным. Лестно! Но не верно. Нужно ли писать о том, как хочется мне приехать?

Вчера вдруг очень остро и ясно вспомнил, как мы с тобой шли по Верхней улице, и ты сказала мне: «У тебя, сквозь глаза видно небо!» Знаешь, что я сделал? Я спросил у приятеля, правда ли это. Правда ли, что сквозь мои глаза видно московское небо. Мой серьезный товарищ ответил: «Ты что, с ума сошел, инспектор?» И вот что странно, душа моя, – ответ был правильным.

Быть сумасшедшим – такое счастье!

Меня вызывают, заканчиваю!

Р.S. И вот еще что, я больше не хочу целовать тебе только пальцы. Подробности при встрече.

Твой Даниил.»

С третьим письмом получилось не так складно и просто. И вот почему. Ответ Глафира написала тем же вечером. Был он краток и нежен.

«Дорогой мой инспектор!

Только теперь, когда ты написал, что приедешь на свадьбу к нашим друзьям, и что мы опять увидимся – только теперь, я вдруг со всей ясностью осознала, что ты все-таки уехал! Разлука стала реальной. Ты так далеко! И ты очень нам нужен, поверь.

Я жду тебя со всеми твоими подробностями!

Глафира.»

Но за вечером последовала ночь. Посреди которой Глаша проснулась с криком и слезами на глазах. И вот, под утро, выпив горячего кофе, завернувшись в теплый плед, она снова села за стол и продолжила письмо, прямо под своей подписью.

«Сейчас раннее утро, нет и пяти.

Пишу тебе снова, мой дорогой инспектор. Виной всему страшный сон, после которого я проснулась в слезах.

Привиделась мне странная комната, круглая, с множеством дверей. Я поочередно подхожу к каждой из них и тревожно прислушиваюсь. Мне холодно и страшно!

И вот, подойдя к последней двери, я с удивлением замечаю, что она прозрачная.

Конечно же, я вижу за ней тебя!

Я могу разглядеть каждую черточку твоего лица – тонкий нос, голубые невеселые глаза, ямку на подбородке, светлые волосы. Я открываю эту дверь и делаю шаг навстречу. Ты протягиваешь мне руку, но между нами откуда-то сверху внезапно обрушивается водопад. Вернее, кровепад потому что в густой красной жидкости я с ужасом узнаю кровь.

Я, не колеблясь, иду вперед, задыхаясь среди соленых брызг. Ничего не вижу, потому что глаза у меня сомкнулись от липкой влаги. Наконец, я чувствую, что ты нашел меня среди этого кошмара, схватил за руки, тянешь к себе. И тогда я ощущаю странную тяжесть на своем теле. Опускаю и с трудом разлепляю глаза – под грудью у меня сомкнулось широкое тяжелое кольцо, такими, наверное, приковывают слонов к столбам. Кольцо сжимается, крепче и крепче! А вокруг разлетаются брызги крови! Я закричала от страха и проснулась!

Как все это странно, мой дорогой. И ты так далеко!

Что-то должно случиться совсем скоро. Видимо, Господь опять испытывает меня.

Уже начало шестого! Сил нет оставаться дома. Пойду к Марье!

Обнимаю, Глаша.»

Глафира, свернувшись калачиком, сидела в кресле и пыталась посчитать, сколько же времени назад она отправила это эмоциональное, совсем не в ее духе письмо. По всем подсчетам выходило, что произошло это много больше десяти дней назад. Придя к такому выводу, Глаша быстро встала, накинула поверх кружевной сорочки длинный темных халат и открыла входную дверь своего дома.

Верхняя улица города Скучного спала. Окна в домах были темными, уютными. Вокруг придорожных фонарей вились рои светлых мошек и мотыльков. Редко перебрёхивались сонные собаки. Было свежо и влажно.

Глафира подошла к забору, открыла тяжелую крышку почтового ящика и достала оттуда кучу цветного мусора. Торопливо перетрясла его и радостно вскрикнула – среди пестрых листов лежал узкий серый конверт. Неуважительно затолкав газеты обратно в ящик, Глаша заскочила в дом, прижимая к груди драгоценное письмо.