– Всё может быть, но я не могу оставлять брата в беде. Ты наверно устал с дороги, сейчас Дуня приготовит постель у тебя в комнате, – сказал Григорий Иванович и позвонил в колокольчик.

На пороге кабинета появилась горничная со свечой в руке.

– Дуня, – сказал Григорий Иванович, – приготовь постель для Сергея Григорьевича в его комнате.

– Хорошо, Григорий Иванович, – ответила девушка и вышла из кабинета.

– Опять неполадки с этим новомодным электричеством, – недовольно пробурчал Григорий Иванович, – Снова не горят электрические лампочки. Уже двенадцать лет, как в городе построили электростанцию. Более пяти лет, как в Курске появились электрические лампочки. Наладить же бесперебойную подачу электроэнергии в дома добропорядочных граждан не могут! Эх, Россия – матушка!

– Да, медленно приживаются новшества науки и техники на нашей земле, но пожалуй ты прав отец, – помедлив немного, проговорил сын, чувствуя усталость во всём теле, – надо мне отдохнуть с дороги. Пойду-ка я спать.

– Конечно, иди, отдохни сынок. Дуня тебе в комнате оставит зажженные свечи.

– Сергей пошел к себе. Из-под приотворенной двери комнаты пробивался неяркий луч света. Он осторожно приоткрыл дверь и с замиранием сердца остановился.

Его комната, за время отсутствия, ничуть не изменилась. Так же стоит у стены платяной шкаф, у противоположной стены – кровать, а около окна – письменный стол.

На столе стоял подсвечник с горящими свечами. Капли расплавленного воска медленно стекали по свечам, постепенно застывая. От этого казалось, что они плачут жгучими горячими слезами. Как бы о чем-то скорбя и тоскуя, о чем-то, только им одним известном…

Ровное пламя мягко освещало небольшую комнату Сергея, наполняя её с детства знакомым уютом и спокойствием.

Горничная ещё не закончила застилать кровать.

Пластичная, соблазнительная фигурка Дуни, плавно изгибалась при взбивании подушки, вызывая восхищение и смутное желание в душе Сергея.

Свет от свечей падал на сосредоточенное лицо девушки, подчеркивая приятную красу, простой русской деревенской красавицы.

– Где ж таких красавиц выращивают? – решал прервать молчание Сергей.

– Ой, Сергей Григорич, – проговорила вздрогнувшая Дуня, – вы меня испужали.

– Неужели я такой страшный? – с легким лукавством в голосе спросил Сергей.

– Не, шо вы, – простодушно ответила Дуня, – вы симпатишный.

– Так чего ж испугалась?

– Маленько задумалась о своем.

– Так ты не ответила на вопрос. Где ж таких красавиц выращивают?

– Шо я, растение, какое, шо б меня выращивали?

– Конечно ты не растение, но ты так же прекрасна и свежа, как куст чудесных роз, распустившийся в сказочных садах Семирамиды.

– Вы надо мной смеётесь наверно, Сергей Григорич, – слегка зардевшись от смущения, проговорила Дуня.

– Нет, правда. Но ты не ответила. Откуда ты, красавица?

– Да я нашенская, из Льговского уезда.

– Уезд по городу Льгову назван?

– Да, кажись так.

– Интересно, почему у него такое название?

– Бабы сказывают, шо какой-то князь построил этот город для жены – Ольги, вначале город так и называли «Ольгов», но потом буква «о» потерялась и его, тапереча называют «Льгов».

– Да, красивая история, но наверно это просто сказка.

– Мне не ведомо, что слыхала от баб, то и сказываю.

– Так ты что, из самого Льгова?

– Нет, я из села.

– Что за село такое?

– Верхней Груней кличут.

– Небось, и жених у тебя есть?

– Есть, – сильно покраснев и потупив взор, произнесла Дуня.

– Ты его любишь?

– Это у господ – любовь, а у нас, как отец с маткой скажут, так и будет.

– Что ж, тебе жених совсем не нравится?

– Отчего, нравится, он симпатишный.

– Так чем же ты не довольна?

– Мы всем довольны, нам роптать не положено.

– Когда ж свадьба?

– Сватали на Покров.

– Так сейчас война с Германией началась, наверно жениха в армию призовут.

– Нет, не призовут.

– Это почему так?

– Он первенец, старший сын в семье. Мне бабы сказывали, что старших сыновей не берут в армию.

– Ишь, какая грамотная.

– Нет, я малограмотная, но мир не без добрых людей, вот оне то мне все и растолковали, – проговорила Дуня, заканчивая застилать кровать, – Всё, Сергей Григорич, можете ложиться почивать, а я пойду, дел ещё много надо переделать.

– Постой, поговори ещё со мной.

– Нет, Сергей Григорич, мне ещё много дел по хозяйству, а уже ночь на дворе.