– Я вас ждала, – продолжила толстая дама. – Проходите в гостиную.

Мы зашли в гостиную, которая была полна женщин. Там была старая женщина, которая вела себя, как королева, сходящая с трона. Другая женщина, тоже полноватая, была разукрашена самыми разными цветами, а рядом с ней стояла девочка моего возраста. Они были мне знакомы. Они обрушились на меня с поцелуями и объятьями.

– Таточка, ты меня знаешь? Таточка, я Дора, подруга твоей тети Рахиль! Я жена брата Мальвины. Ты помнишь красавицу Мальвину?

– Да, – я ответила. – Что с ней случилось?

Я сразу же пожалела, что спросила. Начался ужасный рассказ о судьбе Мальвины, который я постараюсь скрыть от глаз читателя. Грустный рассказ не изменил замечательного настроения дяди Павла.

– Что ты нам приготовила, моя подруга Эсфирь?

В середине комнаты стоял большой и тяжелый стол, на конце которого была кастеляна белая скатерть. Стояли две тарелки, ножи и вилки и даже стаканы.

– Я приготовила вам очень вкусные вещи, – сказала госпожа Эсфирь. – сегодня вы – мои гости.

Было очень неудобно есть вкусности этой госпожи под голодными взглядами трех женщин, которые там стояли. Для меня это положение было очень тяжелым, не приятным и я не могла ничего проглотить. Дядя Павел съел с огромной радостью и аппетитом курицу и пельмени в сопровождении соленых огурцов и неизвестного мне напитка, который ему дала госпожа. Моя глупая особенность не дала мне проглотить эти угощения, несмотря на то, что я была очень голодной. Я удивилась разнообразию блюд, которые нам предложила хозяйка. Мне заинтересовал этот особый статус и почему дядя Пава привел нас сюда. Визит закончился объятьями и поцелуями. Я тоже утонула в полных руках хозяйки дома, которая всеми силами пыталась показать свою симпатию. Когда мы вышли, я обнаружила, что в прихожей живет семья. Стареющий мужчина, с отяжелевшим телом и потухшими глазами. Очень худая женщина, вся в морщинах, но намного моложе, и парень лет семнадцати-восемнадцати, очень красивый. Он стоял около двери и смотрел на нас. Перед тем как мы вышли, хозяйка представила мне этих троих:

– Это мой брат фармацевт, его жена и мой любимый племянник Рувка.

Рувка совершенно не реагировал. Когда мы вышли, дядя Павел ущипнул меня за щеку и сказал:

– У тебя будет хорошая компания в этом доме.

Я поняла, что я должна переехать туда. Видимо, дядя понял, что мы не особенно хорошо уживаемся вместе. С одной стороны, я была рада оставить это ужасное место и эту Софику, но я не была рада переезду в этот очень грязный дом. Множество людей, противная лесть, еда, которая, естественно, никогда до меня не дойдет, и этот молодой парень с красивым и несчастным лицом, можно даже сказать униженным – все это не предвещало ничего доброго.

По дороге я очень осторожно сказала моему дяде:

– В этой большой комнате я видела три кровати, но там нет места для четвертой.

– Нет никаких проблем! Ты будешь спать с тетей Эсфирь. Она замечательная женщина.

– Я буду спать с ней в одной кровати?

– В чем тут проблема? Тебе будет тепло и хорошо. Кровать – огромная, а ты – малюсенькая.

– Ты будешь платить за меня?

– Она довольно дорогая, – говорит дядя. – Она хочет пятнадцать марок за пол кровати, но без еды. Ты будешь приходить к нам обедать. Между прочим, вся торговля здесь ведется в марках. Это новые марки, которые отпечатаны здесь в Транснистрии. В любом другом месте они не являются никакой ценностью, не больше, чем кусочек бумаги.

Я подумала, что я сделаю со своим отвращением к госпоже Эсфирь Яковлевне, но не было времени заниматься этими мыслями. Через несколько минут мы очутились возле дома наших белорусских дам, и я поняла, что дорога между домами очень короткая.

– Мы все устроили, – сказал дядя, после того как снял шляпу и сменил сапоги на мягкие домашние туфли.

– Иди, поздоровайся с моей женой и скажи ей, что все устроено. Я иду на двор.

«На двор» – значит в туалет. Несмотря на то, что в этом доме был водопровод, туалет был во дворе. Канализационная система не работала и электричество тоже. Все остальное было как в обычном городском доме. Я не могла не заметить ужасную грязь в доме госпожи Эсфирь. На столе остались следы всей еды, которую ели в течении месяцев. Когда я прошла мимо кухни, дверь была открыта, и я заглянула вовнутрь. Стены и кастрюли выглядели как после пожара. Пол был покрыт водой и грязью. Там вероятно и варилась еда, которую нам подали с такой важностью и «роскошью».

Я не сказала ни слова, я даже не вошла в комнату дяди, чтобы сообщить его жене то, что он хотел. Я полагалась на него, что он сам ей объявит эту «хорошую весть», что она отделалась от меня навсегда.

Я была очень, очень уставшей. Была уставшей, разочарованной и испуганной. Опять скитания. Я села на свой сундук в углу и сказала себе, что этот сундук выглядит как царская кровать, по сравнению с отталкивающей кроватью толстой госпожи Эсфирь, которая распространяла запах кухни и жареного лука. Это то, что меня ждет – сказала я себе. И еще за целых пятнадцать марок! Молодая русская хозяйка зашла в комнату, где я сидела, и сказала:

– Танюша, я понимаю, что тебя переводят в другое не совсем приятное место. Если тебе будет очень трудно, то приходи жить с нами. Можешь зайти через задний вход, никто тебя там не увидит. Ты сможешь спать в библиотеке, и ведьма тебя даже не заметит!

– Это будет невозможно, все время прятаться. Это тяжело и это меня связывает. Рано или поздно это откроется моему дяде, и он будет сильно на меня сердиться.

– Делай, как знаешь. Переезжай туда и если это будет очень плохо, то сделай, то, что я говорю. Мы всегда тебя будем ждать, и ты сможешь есть и спать у нас, когда тебе захочется. Это не далеко. Мы хорошо знаем госпожу Эсфирь и знаем все о ее доме. Мы предложили жене твоего дяди, что за десять марок мы возьмем тебя к нам. Но знаешь, что она ответила? «Что? Ни за что в мире! Я знаю этот номер. Она пройдоха, эта девчонка. Не верьте ее наивному личику».