Шрифт:
– Шарик, замолчи!
Ее глаза наткнулись на меня, и она меня спросила:
– Ты идешь к нам? Ты хочешь зайти?
– Да! Конечно! С удовольствием! Я хочу погладить Шарика!
– Осторожнее с ним, – сказала девочка. – Шарику понравится «вымыть» тебе лицо, и в особенности нос!
Мы посмеялись. Перед тем как зайти, я протянула ей руку и просто сказала:
– Таня.
– Я Мила, – ответила мне девочка, и крепко пожала мне руку.
Ее рука была большая и теплая и очень дружелюбная. Я вошла и удивилась, какая чистота в этом скудном доме. Мила сейчас же поставила чайник на плиту, которая все время горела. У Милы кухня тоже была на входе в квартиру. Кухня была просторной и блестящей от чистоты. Я прекрасно себя чувствовала.
– Пошли в столовую, – позвала меня Мила. – Я закончила работу, попьем чай.
И сегодня Мила начинает любую трапезу с чая.
Прошло немного времени, и мы стали лучшими подругами. Мы обменялись адресами и информацией. Мила на два года меня старше. Ее мама работала старшей медсестрой в больнице. У Милы были младшенькие брат и сестра, которые в это время были в своих кроватках, в комнатушке, называемой «детской». На самом деле это была ниша в столовой, без окон, но прекрасно прибранная. Симочка и Юлик. Три и пять. Сладкие, кругленькие, полненькие, Бог знает как. С первого мгновения я в них влюбилась.
Мы сидели за столом и пили чай. После этого Мила вспомнила, что у нее есть кое-что поесть! У нее были баклажаны и хлеб. Произведение искусства! Мы снова пили чай, и разговоры продолжались до трех утра. Я забыла, что я должна вернуться в дом госпожи Эсфирь. Мила предложила мне лечь спать на диван, который был в столовой.
– Зеленый диван! – я закричала. – Зеленый диван! Я не верю! Я не верю!
– Чему не веришь, Таня?
– Это был мой любимый диван, дома, в Кишиневе. Наш был из бархата.
– А наш из клеенки. – Рассмеялась Мила.
– Это не важно, я люблю его прямо так, как он есть. А ты где будешь спать? – спросила я.
Мила открыла дверь, которую я раньше не заметила. Там была еще одна ниша, такая же, как и детская. Там стояли две кровати и шкаф. Кровати были застелены, белые и чистые.
– Я стираю все сама. – Сказала Мила с гордостью. – Моя мама очень занята. У нее нет сил стирать после работы. Сегодня ночью она не придет домой. Спи тут, на диване. Я принесу тебе одеяла, ночью холодно.
– Мила, ты выключила плиту?
– Сейчас, сейчас. Из-за разговоров я совсем забыла. Танька, хочешь быть моей подругой?
– Конечно, – ответила я. – Конечно! Что за вопрос?!
Я завернулась в одеяло и уснула.
Первый раз за время моих скитаний я мгновенно уснула, спокойно и уверенно. Тут со мной ничего не случится.
35.
На следующее утро я сняла теплую ночную рубашку, которую мне дала Мила. Кое-как я залезла в свое ежедневное белье и платье. Не будя Милочку, я ушла. Прошла маленькое расстояние между домами. Дверь дома открыта, стучать не нужно. Не знаю, который час, небо серое, еще нет света. Мне было странно, что двери открыты, я зашла на цыпочках в первую комнату и к моему удивлению обнаружила всех вокруг стола. Они выглядели не выспавшимися. На столе стоял самовар. Вся семья пила чай.
– Это что? – закричала госпожа, с трудом поднимая свою полную фигуру со стула и грозно приблизилась ко мне. – Где ты была, плохая девочка? Я всю ночь не спала из-за тебя. Я уже хотела послать Рувку к твоему дяде и сказать ему, что ты не пришла домой спать. Что с тобой случилось? Тебя захватила полиция?
Ее скромная и милая золовка потянула ее за рукав, а ее брат с другой стороны, они оба пробовали остановить этот словесный водопад. Я спокойно стояла и даже не моргала. Я отлично знала, что меня ждет. Главное, меня совершенно не трогало то, что она мне говорит, потому что я великолепно знала, что ей абсолютно не важно, где я хожу, а только эти пятнадцать марок моего дяди. Только это и все.
– Хватит, хватит! Достаточно! – сказал ее брат. – Перестань уже кричать! Ты разрушаешь мои уши!
– Садись, – сказала золовка. – Посиди с нами. Давай выпьем чашку чая.
Я сразу же согласилась, и с мирной улыбкой обратилась к Рувке:
– А ты тоже испугался?
– Абсолютно нет. – Сухо отвечает он. – Мне все равно.
– Тебе не стыдно? – говорит его мать. – Как ты разговариваешь?
– Глупости, – отвечает Рувка. – вы поднимаете много шума из-за ничего!
С этими «умными словами» Рувка встает и, переполненный собственной важности, выходит из комнаты.
Пока что я слышу звуки из большой комнаты, похожие на знаки пробуждения. Дора, Шели и «королева», Фрида Борисовна, заходят в комнату в огромнейших ночных рубахах.
«Большая роскошь, – думаю я. – У меня таких нет».
Все три дамы многозначительно зевают, присаживаются к столу, где еще кипит самовар, и наливают себе чай:
– Где вы провели ночь, молодая барышня? – спрашивает Дора. – Кто этот счастливец, который разделил с тобой кровать?
Я почувствовала, как ненависть одолевает меня, но я улыбаюсь, отвечаю с олимпийским спокойствием: