уже подозрительно – по человеческим понятиям испорченное

мясо любых животных – и диких, и домашних – хищники без

внимания не оставляют. Дока знал это не хуже меня, и

захоронение чего-то пахучего, но никого не привлекающего, его

насторожило тоже.

«Что-то здесь не то», - выразил общее наше мнение, и

начал задавливать монтировку в центре бывшей ямы. К

удивлению, она легко погружалась, и скоро на поверхности

остался конец, зажатый в руке напарника. Монтировку он

вытащил, переставил в другое место рядом, снова начал

задавливать в суглинок. На этот раз во что-то на глубине

уперлась. Прокрутил железяку на несколько оборотов, с

усилием потащил из суглинка вверх – за ее нижним концом, где

монтировка расплющена лопаточкой, тянулся кусок материи с

пятнами чего-то на вид неприятного и вонючего.

«Ну и хренотень!» - удивился напарник и отвел монтировку

подальше в сторону, чтобы лишние ароматы до нас не долетали.

Посмотрел на меня: «Они что, в мешке закопали?»

Излишней щепетильностью я не отличаюсь – когда

разделываешь добытую животину, приходится

в таком ковыряться…. лучше и не говорить. Поэтому

спокойно у Доки монтировку позаимствовал, и без

содроганий рассмотрел, что за ее конец зацепилось.

Грязный носок с дырой на пятке, бурыми пятнами

смахивающими на давнюю кровь, и ароматом тухлого мяса. Как

по команде, мы уставились друг на друга, с удивленными

физиономиями: и что за животина здесь закопана, если

пользовалась носками?

«Ну и что там лежит?» - первым отмолчался Дока. И

почесал затылок, продемонстрировав недоумение и отсутствие

подходящих для данного момента мыслей. У меня одна

появилась, но такая, что лучше было промолчать. Приятеля

молчание не устраивало, и он еще раз мнением моим

поинтересовался:

«Ну, шеф», - вздумал напомнить, что считает меня в наших

общих делах главным, - «давай говори, что думаешь!»

Я пошаркал монтировкой по высохшей траве и сдернул с

нее пахучий носок, потом несколько раз конец ее воткнул в

землю стереть не знаю что зацепилось еще.

«Труп там зарыт, что ж еще», - посмотрел на удивленного

приятеля, - «Давай сматываться отсюда!»

В темпе побежали к мотоциклу, поначалу молча. Каждый

про себя придумывал, откуда могло появиться в глухом месте

подозрительное захоронение и что с ним делать дальше.

Первой напрашивалась мысль, что связано оно не ясно как с

артелью, где мы с Докой в данный момент зарабатываем

денежки – лагерь был единственным местом обитания

представителей рода человеческого в ближайшей округе.

Только до родной партии семьдесят километров, а до других

поселков – уже за сотню. И вряд ли в них могла появиться

мысль везти в такую даль непонятно что с рваным носком, что

бы всего-навсего закопать. Подходящее для этого место можно

найти поближе. Но, успев поговорить с многими старателями, ни

я, ни Дока ни о каких пропавших из лагеря не слышали, то-есть

таковых не было. Вернее они были, но не как пропавшие, а как

покинувшие артель сознательно и по убеждению, что попали не

туда, куда попасть надеялись. Не каждый способен вкалывать

по двенадцать часов ежедневно без выходных.

Я уже начал подумывать, что не мешает у работяг

поинтересоваться, кто в этом году артель покинул по

собственному желанию и каковы были причины возникновения

этого желания, но здесь Доке надоело шагать молча:

«Это из лагеря привезли и закопали», - подтвердил

близость в направлении наших мыслей, - «Техникой задавило,

вот и спрятали втихаря, чтобы шума не было». Не услышав

ответа, привел «убедительный» довод: «Сейчас в стране

каждый день людей убивают за деньги, никто не возмущается,

милиция и не ищет. А придавило человека случайно – кому до

него дело, закопали втихую, и с концами».

Я обернулся к нему с усмешкой: «Ну конечно, одного

машиной придавило, другой в карьер «случайно» полетел.