нужны, он с рудой возится. Ее бросить не дадут – золотишко

стране нужно».

Леня замолчал, и невольную тишину нарушать никто не

хотел. Неприятные вести привез гость, но для меня давно

ожидаемые. Даже порадоваться можно, что вовремя перешел к

старателям, и не один, а соблазнив еще двух человек. Наверное,

подобные мысли навестили и Владимира, и когда он первым

нарушил затянувшуюся паузу, то сделал это ожидаемой мною

репликой:

«Вовремя мы в артель смотались, хоть до снега спокойно

поработаем за деньги реальные, а не за обещания, что их когда-

то выдадут». И здесь продемонстрировал веру в надежность и

честность Николая Игнатовича! Я чуть заметно усмехнулся,

услышав такое, а Леня глубоко и озабоченно вздохнул, но не

показал своего отношения к тому, что в свое время перебираться

в артель вместе с нами отказался. Но он у нас техник, и женщина

его, Ларисочка, техник тоже. А как я понял, именно на техников

обрушится первый удар по сокращению. И конечно не мог не

поинтересоваться о ближайшем будущем давнего приятеля:

«Леня, у тебя как дела? Что Игорь Георгиевич», - это

главный геолог партии, - «лично тебе предложить хочет?»

«А что он может?» - ответил вопросом на вопрос, - «Ему

разнарядка из города пришла, вот и будет ее выполнять. Меня

может и оставил бы, а вдвоем с Ларисой….» - он помотал

головой, и мы поняли, что без Ларисочки Леня нигде и никогда не

останется.

Здесь в домик, закончив трудовой день, вошел Дока. Как и

мы получил от Ниночки сумку и послание, быстро все проглядел

и прочитал, и в обсуждении дел партийских принял живое

участие. Проговорили до полночи, правда не всухую – что-что, а

жены каждому по бутылке вина передали. А оно, как и положено,

язык развязывает даже у молчунов. Но в этот раз настроение не

подняло никому точно – темы обсуждались совсем не радостные.

Это когда разговор шел про дела в партии. Про артельские

больше говорил Владимир, очень впечатленный недавним

приличным авансом, на который чуть ли не через слово

ссылался. Так что Леня услышал от него только приятное; о

негативных же явлениях ни я, ни Дока не проболтались, потому

что как ни говори, а в их реальности на сто процентов все же

уверены не были.

Утром Леня укатил в партию с грузом не меньшим, чем к

нам привез. Владимир не упустил возможности, и нацепил на

мотоцикл два брезентовых мешка с камнями, отобранными на

рудном отвале. Причем сделал это, не глядя в мою с Доком

сторону, и с хмурым видом. Помнил, как мы относимся к его

увлечению не столько образцами, сколько возможностью

наковырять из них золотишка. И когда Леня от нас запылил, я

этому лже-коллекционеру напомнил:

«В домике больше твоих камней не будет».

На предупреждение он сделал вид, что в упор меня не

видит, и не ответил обязательным словесным возмущением.

Часть семнадцатая.

Оценив подвиг Лени, прикатившего к нам на мотоцикле,

Дока сделал полезные выводы и через несколько дней, умотав в

партию по делам на попутной машине, вернулся в лагерь на

собственном Урале.

«Не могу без родного,» - вышел из домика и кивнул на

механическую лошадку, когда я осматривал ее и придумывал,

чья она может быть, рядом с нашим жилищем. Теперь

принадлежность стала понятной, и для меня приятной.

«Завтра на работе не задерживайся», - похлопал мотик по

бензобаку, - «вокруг лагеря крутанемся, посмотрим, кто здесь

пасется, и места, где можно поохотиться определим. Все ж не

пешком, до темноты успеем везде побывать».

«А я тебя на это дело уговаривать собрался», - на глазах

повеселел Дока, - «Вдвоем рогача запросто завалить успеем до

темноты!»

Зашли в домик и к охоте приготовились: посмотрели ружья,

проверили патроны, нашли пару больших полиэтиленовых

мешков сложить в них добычу, если она появится, налили

водички в фляжки. Владимир при этих операциях отсутствовал –