Теперь он избегал взгляда Хуана, словно его смущало, что тот слышал произошедшую сцену. Но Хуан сжал губы и не ответил, ощущая себя мужчиной перед Ренато, неосознанно чувствуя, что должен молчать и хранить эту мучительную тайну, не зная, правда это или ложь.

– Не знаю, как началась ссора. Я слышал, мама хотела поехать в Сен-Пьер, а он не хотел ее отпускать. И разозлился, когда она сказала, что поедет в любом случае на встречу с губернатором или с этим маршалом, не знаю, как его зовут, но он был другом моего деда. И тогда… если ты слышал, то уже знаешь. Мне пришлось вмешаться, чтобы защитить маму, и мы с папой поссорились. Он ускакал на лошади и до сих пор не вернулся домой. Поэтому мне грустно.

Ренато ждал ответа, замечания, но Хуан ничего не говорил, хмурый и молчаливый, и Ренато мягко продолжил:

– Ты думаешь, папа больше не вернется? Я знаю, есть мужчины, которые сильно оскорблены и поэтому уходят навсегда из дома.

– Конечно же он вернется.

– Ты думаешь, он вернется? Правда? – радостно воскликнул Ренато. Но тут же забеспокоился. – Он снова будет ссориться с мамой, когда вернется? И со мной тоже, Хуан? А меня, думаешь, он больше не будет любить?

– Любить?

– Ты не знаешь, что такое любить? Тебя никогда не любили? И ты никого никогда не любил? Даже свою маму?

– У меня ее не было.

– У всех она есть. Наверное, ты просто не помнишь ее. Мамы очень хорошие, и когда люди маленькие, мамы о них очень заботятся и укачивают на руках. У всех есть мамы. Даже у самых бедных, кто живет в хижинах. Некоторые не помнят, но у всех есть мать, – вдруг он повернулся и воскликнул: – О! Посмотри, там столько народу.

– Да, там, кажется, несут умершего.

– Умершего?

– Ты не знаешь, что значит «мертвый»? Ты когда-нибудь видел мертвого?

– Нет, никогда не видел. Хотя… это не умерший. Это носилки из веток. Несут лежащего мужчину.

– Раненого или мертвого.

– Это папа! – испуганно крикнул Ренато, побледнев. – Это папа!

6.

– Что стряслось? – встревожилась София.

– Он еще жив, сеньора, – ответил Педро Ноэль, грустный, но серьезный. – А пока есть жизнь, есть и надежда.

Пораженная, сломленная жестокой новостью, София рухнула на подушки дивана, закрыв руками лицо, и зашептала:

– Франсиско! Франсиско!

– Когда я увидел, что он ускакал, то боялся несчастного случая. Поэтому велел, чтобы его везде искали.

– Но что случилось? Как это произошло? – желала знать встревоженная София.

– Полагаю, он яростно мчался галопом до скалистых обрывов. Конечно же он с конем свалился с обрыва. Он поехал в безумном, слепом гневе, и даже не позволил оседлать лошадь!

– Где он? Я хочу его видеть!

– Его несут. Я поторопил оседлать и уже послал человека на самой быстрой лошади, чтобы привезли доктора из столицы. Он упал с большой высоты. Вот и они!

– Франсиско, мой Франсиско, ты видишь меня? Слышишь?

Опустившись на широкое ложе, не сдерживая хлынувшие слезы, София Д`Отремон с тревогой ждала слов, которые мог бы произнести Франсиско. Но напрасно, веки лишь приподнялись с усилием и неопределенный взгляд задержался на ней: душа уже начала отделяться от земного бытия.

– Ты слышишь? Понимаешь меня? Франсиско! Мой Франсиско!

– Думаю, это не имеет смысла… – грустно сказал Ноэль.

– Нет, не говорите так, – отчаялась София. – Этот доктор, за которым вы послали, когда появится?

– Боюсь, он сильно опоздает. К сожалению, мы потеряли много времени. Несчастный случай произошел с ним несколько часов назад. Уже потом его принесли сюда.

– Ре…нато, – усиленно шептал Д`Отремон.

– А…? – София почувствовала, как в сердце встрепенулась надежда.

– Ренато… – снова забормотал Д`Отремон.

– Он сказал Ренато, – проговорила София.

– Да, позовите сына, – пояснил Ноэль. – Он зовет его, хочет видеть, поговорить. Где он?

– Ренато, сынок! Подойди!

София повысила голос и подошла к двери, где два мальчика, молчавшие, напряженные, державшиеся за руки, наблюдали горькую сцену, и рывком оторвала Ренато, потащила к умирающему, его веки вновь открылись, а в глазах дрожал огонь тревоги, властного желания.

– Вот он, и я здесь, мой Франсиско.