Когда она проходила мимо дома аптекаря, входная дверь распахнулась, и на пороге появился сам хозяин. Худой и сутулый, с редкими седыми волосами, он посмотрел на неё поверх стареньких очков с толстыми линзами и приветливо помахал рукой. Ют ответила скромным кивком.

– Зайдешь?
– спросил аптекарь.
– Или торопишься?

– Чтобы тебе опять в спину плевали?
– усмехнулась Ют.
– А как же - я ведь ведьма!

Дом у Вернера был хороший: сложенный из добротных, толстых бревен, большой и ухоженный. Прихожая делила дом на две половины. Левая представляла собой аптекарскую лавку, совмещённую с приёмной, где и проходила большая часть рабочего дня аптекаря, а в правой располагались гостиная, кухня и спальня. Также в прихожей имелась неприметная узкая лесенка, что вела на чердак, такой просторный, что хозяину хватило места обустроить там кабинет. На маленьком участке позади дома у Вернера стояло его главное сокровище - теплица с остеклённой крышей, где он уже который год с переменным успехом выращивал какие-то травы. Рядом с теплицей был пристроен небольшой сарайчик, напротив которого возвышался чуть покосившийся туалет. Последний большинство деревенских считали придурью, однако старик-аптекарь был слишком чистоплотен, чтобы обходиться простой выгребной ямой.

В гостиной Вернер усадил Ют в глубокое кресло, подтащил маленький столик, выставил на него тарелки со сладостями, к которым на старости лет стал питать особую любовь, и стал заваривать чай, сдабривая его листьями чёрной смородины.

Ют, расслабившись, откинулась на мягкую спинку, и наблюдала за его манипуляциями: вот он закидывает заварку в керамический чайник, вот добавляет туда сушеные листья смородины, снимает с плитки у очага другой чайник - из чугуна, даёт постоять с минуту, и только тогда заливает горячую воду в заварочный.

Ют не знала отца и мало общалась с матерью, воспитывали её строгая, деспотичная бабушка и тихий, незлобивый дедушка. Последний был по жизни молчалив, редко перечил жене, до безумия любил внучку и создавал в доме неповторимое ощущение уюта. Когда он ушёл, на его могиле Ют единственный раз в жизни позволила себе разрыдаться. Ни до того, ни после она не переживала потери так остро. Старый Вернер, заваривая гостье свой любимый чай, до боли напоминал ей деда, и то незабываемое чувство уюта ненадолго возвращалось к ней.

– Никогда не заваривай чай крутым кипятком, - уже невесть в какой раз наставлял её аптекарь.
– Ошпаришь листья - получится бурда, которую и пить-то невозможно. Дай воде с минуту остыть, и после этого заливай. Вот тогда-то чай сможет отдать вкус и аромат в полной мере.

– Я чай мало пью, всё больше кровушку, - сказала Ют, принимая из его рук исходящую паром чашку.

– Тем более, -Вернер сделал глоток и закусил куском сахара.
– Приобщайся к высокому.

Напиток согревал, бодрил и к тому же обладал отменным вкусом. Ют быстро прикончила первую чашку, и Вернер тут же налил ей вторую.

– И как ты их терпишь, ума не приложу, - сказал он, поглядывая в окно на гомонящих старух, которые собрались на крыльце у дома напротив и что-то бурно обсуждали.
– Платить за твоё добро подобным отношением - дикость.

– У народа крепкая память, - пожала плечами Ют.
– Пару веков назад ведьм жгли по всей стране. Кого за дело, кого по навету, а кого просто за компанию. И если уж в те времена никто не позаботился отделить преступников от невинных, не станут этого делать и сейчас.

– Жила бы в деревне, носила бы обычное платье - горя бы не знала, - наставительно сказал Вернер.

– Ой ли?!
– Ют всплеснула руками.
– Тут каждая вторая косо смотрит на соседок: у той двор чище, у другой бельё быстрее сохнет, третья лицом глаже, чётвёртая готовит вкуснее. Все они, ясное дело, ведьмы и колдуньи, ворожбой да сглазом занимаются. И для таких вот "колдуний" у местных кумушек с их мужиками всегда найдётся увесистый камень за пазухой.

– Это типично для глухих деревень, - вздохнул Вернер.
– Ничего не попишешь. Я, как ни пытался, так и не смог вдолбить им в головы простые и понятные вещи, что болезни, неурожаи и прочие беды не от ворожбы берутся. Они же люди-то неглупые, и про погоду знают, и как за скотиной ухаживать, и даже о гигиене... хм, ну, какое-никакое представление имеют. А как что приключиться, всё туда же: сглаз, порча, колдовство. Хвала святому Шебу, хотя бы часть невзгод мы с тобой от них отводим.

– Только понимания не встречаем, - горько усмехнулась Ют.

– Это да, девочка, это да.

Ют закинула в рот лимонный леденец и с удовольствием принялась рассасывать. Вернер, будь он неладен, и ей привил любовь к сладостям, коих она лет этак до двадцати в глаза не видела. Сам он, насколько ей было известно, частенько делал заказы у марбургского кондитера, и эта статья расходов была у него одной из самых крупных.

– Так ты хотел о чём-то попросить?
– осведомилась Ют как бы невзначай.

– С чего ты взяла?
– Вернер принял удивлённый вид.

– Чаевничаем мы обычно поутру, либо поздно вечером, а не днём, на столе мои любимые конфеты, да и выскочил ты из дому так шустро, будто караулил меня.

Вернер вздохнул:

– Каюсь, была одна мыслишка, но ты, уверяю, на глаза мне попалась совершенно случайно.

– Так что нужно-то?

– Сущая безделица. У меня тут есть список товаров, которые я выписал из Вальцберга, и лежат они в курьерском отделе Марбургской транспортной компании. За всё уже заплачено, и их забрать бы поскорее, да в город нынче мало кого пускают.