Потом, правда, дело замялось. Для "Энского рабочего" обошлось без судов, только сомнительная "слава" по всей области проползла. Мне светил выговор, но месяц спустя, получив на руки свою трудовую книжку, записи о нём не обнаружил.

Отступление

Новая начальница Роднина оказалась бывшей милиционершей. Строила из себя знатока психологии: зайдёт какой-нибудь сотрудник в кабинет, выйдет - Роднина начинает его речь анализировать. Сказал то-то - значит, имел в виду сё-то. Деятельность развела бурную, грандиозную - конец безначальной "спячке". Заставила составлять какие-то планы, алгоритмы действий, схемы работы, писать официальные письма, заявки и кучу прочей бумажной дребедени. Коневодова в своё время хотя бы этой документальной волокитой не доставала, сама от чиновничьей сферы была далека, в администрацию пришла из бизнеса. Другое дело - милицейская Роднина. Регламенты, должностные инструкции, проекты постановлений...

Я кивал, делал, что мог, но план отступления в моей голове уже созрел. Как раз в то время из "Энского рабочего" уволился корреспондент. После прокурорско-экстремистской истории я сомневался, что меня в этой газете видеть захотят - но всё-таки позвонил редактору. Редактор согласилась принять. Я обрадовался. В "Цивилизации", бывало, над "Энским рабочим" посмеивались: стиль статей - совково-унылый, заголовки иногда нелепые до ужаса. Но газета в любом случае лучше пресс-службы. Какая угодно. А после гибели "Цивилизации" "Рабочий" в Энске газета единственная, если одной рекламной не считать.

Раньше времени перед Родниной я свои намерения не афишировал. Сначала речь повёл об отпуске. Единственный плюс нечастной организации: законный отдых никто не зажмёт. В "НЦ" за пять лет я отдыхал трижды по две недели. И то один раз со скандалом и один, последний, из-за того что газета загибалась - тогда Суренина всех на две недели гулять отправила.

В самый последний момент, уже когда заявление писал, объявил Родниной, что в отпуск иду с дальнейшим увольнением. Но куда переберусь, так и не признался на всякий случай. Но Роднина, конечно, догадалась - не зря же бывший следователь. Поохала, поуговаривала остаться. Считала, что со мной нашла общий язык - потому, главным образом, что в ответ на все её речи и грандиозные замыслы по строительству мэрской пиар-кампании я кивал и отвечал междометиями. Тоже на всякий случай - с теми, кто каждое чужое слово анализирует, лучше так. Хорошо в этом деле, в разговорах междометиями, напрактиковался.

С Олей Роднина общего языка не нашла. Та неосмотрительно вздумала качать права. Пока в пресс-службе начальника не было, она формально исполняющей обязанности считалась. По наивности рассчитывала в скором времени уже вполне официально, без приставки "и.о." по службе продвинуться. И вдруг нате вам - как снег на голову эта милиционерша.

Во время положенной предувольнительной отработки после отпуска я стал свидетелем заговора, затеянного Родниной и Короткоухиной. Целью было под любым предлогом уволить Олю, которая как раз ушла на очередной больничный. Я особо тёплых чувств к коллеге не питал, но всё равно противно было, когда две эти тётки за моей спиной шушукались. За спиной - не в переносном, а в самом прямом, физическом смысле. Я к ним не поворачивался, притворялся глухим. Чувствовал, что против воли пачкаюсь в грязи, и хотел одного - как можно быстрее унести из пресс-службы ноги.

А тут ещё выборы в областную думу близились. Отовсюду повылазили приезжие пиарщицы, "нужного" кандидата продвигающие. Целыми днями толпились в кабинете, совещались с Родниной, которая хотя и мэрский пресс-секретарь, но автоматически и на думского кандидата работать должна. Пиарщицы гнули "партийную линию" и в ужасе от неграмотного, некомпетентного, провинциального, прокоммунистического и ещё бог знает какого "Энского рабочего" возводили очи к небу. На несчастную газету сыпались тонны шишек: не то написали, не так расположили статьи, непрофессионалы, ничего не умеют, подводят учредителей, то есть практически владельцев. Учредители - город и область.

Всё это тоже творилось за моей спиной. Я искренне сочувствовал ругаемой редакции уже потому, что там - газета, а здесь - покупные чиновничьи прихлебатели. Но положенный срок надо было досиживать. Уткнувшись в экран компьютера и продолжая притворяться глухим, досидел. А потом, как мечталось, вскочил и побежал.

В газете первое время отдыхал душой. Но, как известно, хорошо только там, где нас нет. А где мы есть - неизбежно появляется рутина, приходят однообразные будни, наваливаются проблемы. Новое место перестаёт быть новым и превращается в пугающе постоянное.

Поэт с восклицательным знаком

Имеются в Энске поэты. И это звучит страшно. Одна радость: писать про них теперь достаётся не мне. В "Энском рабочем" моя специализация - по преимуществу не культура, а экономика да жэкэха.

Но за жизнью местной, так сказать, литературной элиты наблюдаешь волей-неволей. То Ира, соседка по кабинету, что-нибудь расскажет - она больше моего "в теме". То сами поэты в редакцию придут интервью давать.

Существует в городе даже художественно-поэтический салон под названием "Купава". Проходят там иногда творческие вечера. Главная и заслуженная энская поэтесса Калинкина читает восторженно, глаза закатывает к самому потолку. И темы у неё восторженные. Всякие там легенды Энских гор. Собственного Калинкинского изобретения - народных-то нет у нас. Да и гор, если по-честному, тоже нет. Так, кольцо холмов селение наше окружает. Зато стараниями Калинкиной со товарищи Хозяйка Энских гор есть.

Она, Калинкина, вам не хухры-мухры, член союза писателей. Да как будто и не областного даже, а - чего мелочиться - всероссийского. Книжки за счёт родного предприятия издаёт. Предприятию надо же таланты поддерживать. Работает Калинкина на ГЭС.