Дальше полилог возвращается в прежнее русло. Мёрзли в позапрошлом году, в прошлом и в нынешнем, а плату за тепло всё поднимают. Во дворе кривые вешалки для белья, и даже спилили теннисный стол. Дом рушится, подъезды накребенились... А там вон ручей, и вдоль него - мусор. Глава предлагает жильцам провести субботник и мусор убрать. Жильцы куксятся - хотят, чтобы убрал городской МУП, который отвечает за благоустройство. Но у МУПа так мало денег, что и основные улицы-то не все убирает, где уж там чистить какие-то задворочные ручьи.

Чтобы жить лучше, глава советует собравшимся отказаться от их нынешней управляющей компании и создать товарищество собственников жилья.

– Мне девяносто лет!
– стучит в асфальт клюшкой бабушка, которая рассказывала про кривые вешалки и подъезды.
– Я, что ли, его создам?

– А я что ли?
– вспыливает глава.

В итоге всё заходит так далеко, что соседи начинают конфликтовать между собой.

– Я в администрацию ходила, - наступает на какую-то женщину монументальная блондинка. В самом по себе в этом заявлении ничего оскорбительного нет, но интонации у блондинки хамоватые.
– Не помню, к кому ходила, мне там объяснили всё, а вы мне теперь что напротив говорите? Я что, глупая что ли?

Вопрос явно риторический, но на него так и тянет ответить.

– Да уйдите уже!..
– отмахивается от блондинки её оппонентка.

– Сами уйдите! Нет, вас слушать стоять...

– С отоплением будем разбираться, - заверяет меж тем глава.

– А мы вот в управляющую компанию бумажку написали...

– А у нас в подвале крысы бегают...

– Я вам сто раз звонила, никто окна в подъезде чинить не пришёл, - идёт в атаку на директора управляющей компании девяностолетняя бабушка с клюшкой.

– Да я же вам уже объяснил...

– Чего объяснили?

– Повторяю: стёкол нет...

– Да японский городовой!..
– не выдерживают нервы у старушки.

Я понимаю: пора. Пора ретироваться с этого поля словесных битв. Статья? Статья будет, а как же. И тяжело, противно и смутно будет на душе.

Кролики, индоутки и план Даллеса

И опять про выборы. Точнее, про пред-выборы. Был в позапрошлом созыве думы депутат Лапин. Есть и сейчас, только уже не депутат. Но хотел им снова стать, ещё как хотел - в нынешний созыв баллотировался. Подобно многим собратьям и сосёстрам по кандидатскому счастью, принёс предвыборную статью. А, поскольку представлял не самую-самую главную партию, а вроде бы как оппозицию, статья не простая - ругательная. Критическая. Из серии "всё плохо, всё развалили - пипец". Ну, я не спорю, может, оно и плохо, и пипец, но раз ты кандидат - предложи, как сделать лучше. Хотя бы вид покажи, что знаешь, как. Но Лапин решил пойти другим путём. Ну или - как бы объяснить, не совсем другим... Была у него и предвыборная программа, но такая размыто-глобальная, такая от энских возможностей далёкая, что доверия ну никак не вызывала. Например - "вернуть народу бесплатное образование и медицину". Опять же, оно, может, и хорошо - вернуть. Но как, скажите на милость, Лапин, сидя в энской думе, это осуществить намеревается? Когда в доверительных разговорах кое-кто из депутатов прямо заявляет: мол, наша работа - только бумажки подписывать, и на этом исчерпываются полномочия.

Но у Лапина было как-то так, пространно и странно. Он и оппозиция-то был даже не коммунистическая и не либерально-демократическая, а своя собственная, уникальная. Поэтому и программа такая. И статья.

Статья - вообще отдельная песня. А редактировать эту песню поручили мне. Но не по-настоящему редактировать, только запятые поправить - материал-то платный. Начиналась статья с цитаты из коварного плана Даллеса - о том, как он, Даллес, собирается развалить СССР. Я сразу напрягся. Потому что, во-первых, план Даллеса в качестве завязки - не фонтан, а во-вторых - большая доля вероятности, что такового вообще в истории не было, а была одна только утка. И теперь эта утка грозила стать газетной, конкретно - нашей газетной.

Дальше шло про Ельцина, как он пил и разваливал, разваливал и пил. И про его приспешников, которые дурно обходились с символами российской государственности, причём описывалось это так, будто Лапин лично был свидетелем фактов дурного обращения. В общем, ясно, что в печать сие произведение давать никак нельзя. Или, по крайней мере, вместе с запятыми нужно и всё остальное основательно отредактировать, две трети на фиг выкинув.

Но я же не уполномочен. Пришлось поговорить с редактором. Она антидаллесовским настроением прониклась и решила с Лапиным, как только он в редакции появится, побеседовать. Вот и ладно. Авось убедит, что такая предвыборная агитация на пользу пойти может, ибо вызывает сомнение в адекватности кандидата.

Разговор состоялся, и даже не один, потому что Лапин сдавал позиции медленно и неохотно. Сначала согласился убрать злополучного Даллеса, потом - громкие эпитеты вроде "пьяный" и "слабоумный", и так далее, понемножку. Я уже почти уверился, что в конце концов абракадабру удастся привести в приемлемый вид.

Но в итоге все труды оказались напрасны. Потому что, явившись в очередной раз пред мои очи, Лапин сообщил, что вообще решил отказаться от большой статьи, и обойтись стандартной предвыборной рекламой на четверть газетной полосы - кандидат такой-то, родился-женился, ну и плюс пара-тройка пунктов из предвыборной программы.

Тут как раз в кабинет зашла редактор. Поинтересовалась:

– А что это вы, Тимофей Александрович, передумали?

– Да знаете, - протянул, переминаясь с ноги на ногу Лапин, - за неё ведь, за статью, четыре тысячи надо платить, а я на эти деньги кроликов и индоуток купил, разводить буду...

И так Лапинская интонация, с которой он сообщил про приобретённую живность, с первоначальным безумно-бойцовским тоном его критической статейки не вязалась, что хоть смейся, хоть плачь - ну да, впору плакать, когда такие кандидаты в народные избранники.