Научило. Отчасти. Появилось то, что можно, наверное, назвать опытом. Стандартный набор вопросов на все случаи жизни в памяти отпечатался - записывать ни к чему. Выражение крайнего внимания на лице - момент обязательный. Неважно, что до статистики браков и разводов, до итогов пятидесятилетней работы радиозавода и планов развития туризма на пустом месте тебе как до фени. Кивай через каждые две-три фразы головой, угукай по-совиному. Если из респондента, как из партизана, лишнего слова клещами не вытащишь - напрягайся, на ходу додумывай, чем бы его пронять. Если, наоборот, чересчур разговорчивый попался, да ещё не по теме разговорчивый - тактично по нужному руслу направь. Или тактично беседу заверши. Опыт? Автоматизм?

До сих пор налаживание контактов, напрашивание на интервью, телефонные разговоры - нелюбимая часть работы. А любимая?.. Прежде процесс создания текста я действительно любил. Пусть даже тема не особо интересная - но вот появляется что-то новое из ничего, и это делаю я, и мне нравится. Но это прежде. А чем дальше - тем больше рутины, статей "под копирку". Ходить на совещания, праздники и марафоны - это разнообразие, но когда одни и те же совещания повторяются каждую неделю, а одни и те же праздники - каждый год, пережёвывание сто раз жёванного получается.

Как я темы не придумывал

Мозолью, которая во время работы в "Цивилизации" болела от постоянных Суренинских наступаний, было изобретение тем. Редактор требовала не просто актуального, но - интересного. Чтобы, ни много ни мало, повысило популярность газеты. Но при этом было крепко связано с энским житьём-бытьём. Я таких заоблачных требований глупо пугался и не мог придумать ничего вообще.

Суренина вздыхала, смотрела на меня, как на какую-нибудь виноградную тлю, и давала очередную тему сама. Статьи, которые за годы работы в "НЦ" я написал по собственной инициативе, можно пересчитать по пальцам.

Опыт, или что-то его заменяющее, что приобрёл в редакции "Энского рабочего", подсказывает: Суренина хотела невозможного. Явившись в журналистику со студенческой скамьи, я ничего не знал о городской жизни, о системе местных организаций, о том, где, у кого и какие новости можно добыть. Давать в этом плане какие-то наметки Суренина не трудилась, зато, как все начальники, сильна была требовать. Впрочем, оправдание это применимо к первому году моей работы, максимум - к двум. Но я и в дальнейшем в ответ на вопросы о темах безмолвствовал, и вправду чувствуя себя под взглядом Сурениной тлёй. Из-за этого "тлиного" состояния - точнее, не желая дальше его терпеть - два раза из газеты решительно уходил. Шёл три метра от своего стола до редакторского и объявлял о своём уходе. Суренина в ответ окатывала меня ведром холодного уничижения и цедила:

– Сначала другую работу найди, а потом на все четыре стороны и отправляйся.

Почти физически ощущая, как Суренинское уничижение капает с одежды и застывает ледяными корочками, я возвращался на своё рабочее место. И продолжал трудиться на благо "Цивилизации".

Суренина, человек в своём роде неординарный, умела подавляюще действовать на людей. По крайней мере на меня - умела. Может, отчасти в том и заключалась причина моего "тематического" бесплодия? В "Энском рабочем" с темами тоже туговато бывает, но, собравшись с мыслями и заглянув в список, составленный "на чёрный день", вывернуться удаётся.

Штатный астролог

Гороскоп - ещё одна напасть времён "Новой цивилизации". Вообще-то, Суренина свою газету уровнем чуть-чуть повыше стандартной провинциальной мыслила. Придумала, например, рубрику о новостях науки. Потом ещё о кино, причём неформатном, авторском - эту колонку киноман Игорь вёл. Но гороскоп, колонку глупейшую и бесполезнейшую, из газеты убирать отказывалась. Нельзя: про науку часть читателей любят, про кино - ещё часть, небольшая. А гороскоп или, по-газетному, "Астропрогноз" - много кто. Вот так.

Сам свидетель, сколько раз слышал: заходят в редукцию какие-нибудь Суренинские знакомые, или случайные посетители, свежий номер прикупать, и выдают: "Мы ваш гороскоп всегда читаем. Сбывается". Ну обалдеть просто.

Тупо копипастить астропрогноз с Интернета Суренина считала недостойным. Требовала эксклюзива. Но основанного на авторитетном мнении. На Глобе. Другими словами, журнальный гороскоп авторства Глобы полагалось перефразировать. И так - каждую неделю.

Пока штатным редакционным астрологом была Катя, меня это не слишком волновало. Но однажды Катя оказалась занята другой темой, потом снова занята - я раз, второй подменил её в этой роли. И понеслось. Воображаемым хрустальным шаром и колпаком со звёздами наградили меня. Больше некого. Игоря гороскопом нервировать было нельзя. У него все эти овны, козероги, тельцы и прочие крупные рогатые аллергию и депрессию в одном флаконе вызывали. Суренина о том знала и ценного для редакции сотрудника не беспокоила.

Мне по возрасту полагалось иметь более крепкие нервы. И сначала, вроде, ничего. Даже смешно было: я наплёл, а они читают, верят: "сбывается". Да, плести, в основном, приходилось самому, потому что "первоисточник" Глобы был на два коротких предложения, а мне для каждого знака требовался целый абзац.

Дальше - хуже. Гороскоп осточертел до жути, и сделалось не до смеха. С трудом, через силу предсказания вымучивались. Так и тянуло почитателям астропрогноза та-акого счастья пожелать... Но Суренина в этом отношении была строга. Пророчества - только положительные. Нечего людей на негатив настраивать.