– Неужели у других людей глаз нет, и язык короткий?

– Есть и глаза, и уши, и говорить умеют. Но больше своими делами озабочены. Возьми, к примеру, Панченко. Зачем ему чужая жизнь, если своя бурлит и процветает. Не всем это нравится.

– Это намек? Зря. Не только у Агеева котелок варит, у нашего Панченко тоже мозги в порядке. Не будет он убивать княжну, даже если у него на то были чрезвычайно веские причины. Он первый, кто попадает под подозрение. И не в этом дело - Владимир Иванович не способен на убийство.

– А я, значит, способен, с меня ты потребовала признаний!

– Но я тебе поверила. Считай меня доверчивой дурочкой. И теперь рассчитываю на твою помощь в расследовании. Хочу найти убийцу Таракановой.

– Зачем тебе это?
– резонно спросил Бледнов.

– Сама не знаю, - солгала Маруся. Она не могла рассказать о причинах, побудивших ее заняться поиском убийцы. И не потому, что щадила чувства влюбленного человека, ревностно относившегося к ее супругу. Сама еще не разобралась в мотивах своего поведения. Все-таки что-то ее беспокоило.

– Странный порыв, учитывая ваши непростые отношения с Таракановой. Или ты боишься, что следователь начнет тебя подозревать? Зря боишься. Он выглядит полной флегмой, но глаз у него наметан.

Вот что меня беспокоит - я поймала на себе подозрительно-презрительный взгляд Антошкина, и решила, что ему что-то обо мне напели, - подумала Маруся. - Это не взгляд, это стрела, начиненная вирусом правды... Что я наболтала этому Антошкину? Кажется, ничего лишнего не рассказала. Черт побери! Я обязана найти настоящего убийцу...

– Денис, ты мне поможешь?

– Не задавай глупых вопросов, - подобрался Бледнов.

– Для начала я хочу переговорить с Панченко, - заговорщицким тоном сообщила Маруся. Мимо спешным шагом шли припозднившиеся с обеда сотрудники предприятия, поэтому она говорила о первоочередных планах очень тихо.

– Я с тобой, - подобрался Денис.

– Нет, я хочу поговорить с ним наедине, хочется верить, что наедине он будет более откровенным.

– Если что, кричи, - совершенно серьезно предложил парень, а Маруся задумалась о правильности своего выбора.
– Нет, ну, правда. Мало ли что.

– Что, мало ли что, - процедила сквозь зубы сыщица.
– Думай, что говоришь.

– Маша, если Панченко до фига лет, это не значит, что он богатырской силушкой обделен. Или ни на что неспособен, - замысловато высказался молодой человек, более осведомленный о бурной жизни завхоза, чем Кузина, которой по половой принадлежности положено знать больше.

– Такое чувство, что я отделена от всех высокой китайской стеной.

– Это твой выбор...

Мария Кузина решила дождаться Панченко возле дверей конструкторского бюро, чтобы не пропустить. Кто-то перехватит его по дороге, и разборка кульмана отложится на неопределенный срок. И бегай потом, ищи его по всем этажам. Маруся вознамерилась обстоятельно поговорить с Владимиром Ивановичем, и так без толку прошла половина дня.

Панченко не заставил себя долго ждать. Он вывернул из-за угла в гордом одиночестве, всем видом выказывая свою занятость. Даже рукава синего рабочего халата были подвернуты до локтей, подтверждая полную готовность. Завидев Кузину, лицо немолодого мужчины смягчилось, складка между бровей разгладилась.

– Машенька, что-то случилось?
– вкрадчивым голосом вопросил он, подхватывая ее под руку.

Машенька запамятовала, что у них с Панченко сложились по отечески-дочерние отношения, что он постоянно ее обнимал, целовал в щечку, поправлял сбившиеся волосы. Маруся не билась в припадке от таких прикосновений. Но это было раньше. Теперь эти легкие прикосновения квалифицировались ею, как наглое приставание, переходящее границы дозволенного. Но приходилось терпеть, чтобы расположить к себе мужчину, переставшего быть пожилым и по-отечески заботливым. Мужская рука на сгибе локтя прожгла дыру, но Маруся не только не извивалась от боли, но еще и глупо скалилась. Так было нужно для дела. Ирка потребовала установить контакт. Она несколько перефразировала задачу, предложила пококетничать, вспомнить, что Кузина привлекательная женщина, и тогда мужчины к ней потянутся. Кузина не желала, чтобы к ней тянулись мужчины. Тем более такие, как ловелас Панченко. За один день столько открытий!

– Случилось, - выдохнула Маруся в ответ и двинулась по коридору, подальше от дверей конструкторского бюро, чтобы их беседе никто не помешал. Бледнов обязательно вылезет из кабинета для контроля.

Рука завхоза сползла с локтевого сгиба, и перекочевала в карман рабочего халата, что успокоило женщину, но мысли почему-то запутались. Еще пять минут назад она знала, как начнет разговор, теперь медленно шла по коридору и усиленно сочиняла вступление.

– Владимир Иванович, - произнесла она, непроизвольно повторяя интонации товарища Сухова из "Белого солнца пустыни", когда он обращался к женщинам Востока. В голосе явно читалось осуждение.

– Не переживай, кульман я сегодня добью, - успокоил ее Панченко, опередив продолжение.

– Не в кульмане дело, - раздражаясь, сказала Маруся. Остановилась и встала лицом к лицу.
– Дело в вас, уважаемый Владимир Иванович!

– Интригующее начало. Продолжай.

– Я вас ищу с самого утра. Ходила за вами в медпункт, не застала, потом оббегала всё здание. И не говорите мне, что занимались кульманом Таракановой. Кульманом вы занимались минут десять перед самым перерывом. Где вы были?
– делая паузы между словами, начальственно потребовала дать четкий ответ Кузина.