– Но-но! Это - моя корова! Иди, себе налови - и делай, что хочешь! А мне - искупать грехи надо. Мне тут - четыре пожизненных повесили.

– Четыре пожизненных?
– повеселились бойцы. Пока политрук увлечённо смотрел в сторону, они потрошили карманы трупов.

– А то! Да и уважать себя этот цыганёнок заставил. Надо же - меня пробил! Молодец! Пусть живёт. Может быть, ещё и цыганочку спляшет. Ай-ла-лэ-ла-лэ!

– Ящики с минами он притащил. Вот и безоружен оказался. Сидел бы ты сейчас тут...
– качает головой политрук.

Противника - выбили. Гаубицы румын - разбили миномётами. Танки наши и стрелковые роты - попёрлись штурмовать вторую линию обороны. Мы остались на занятых позициях. Ввиду понесенных потерь. От роты - половина. Кого-то закопаем, большинство - по госпиталям и в строевые части - искупили кровью.

Мародёрство! Война без сбора лута - беготня скучная.

Мой пленный цыган тащил два набитых вещмешка. И я - свой. Я его конвоировал в тыл. Сдавать. Скатку свою подобрал - не гоже добром разбрасываться.

Знаете, кого в тылу я встретил? Давешнего председательствующего трибунала. Он устало смотрел, как грузили нашего ротного старшину. Без ремня, руки за спиной связаны. Вот это поворот!

– Во, блин! И кому теперь это чудо сдавать? Не отпускать же? Цыгане - ищи ветра в поле, - вслух удивился я.

– Ты?
– обернулся председательствующий.

– Я?
– удивился я. Как он меня узнал? Видел он меня - один раз при обманчивом свете чадящей гильзы, а морда у меня сейчас - не приведи Боже! Нос - как клюв той кавказкой птицы, маленькой, но очень гордой - распух, морда - тоже распухла, глаза затекли фингалами, губы - как сардельки. Даже говорю с присвистом и пришамкивая.

– Выжил?

– Почти. Напарник вот мой - нет. И мне, вот это вот, чудо в перьях - нос сломал. Дерётся - будь здоров!

– Да и ты подраться - мастак.

– Есть такое. Как говорил мне тренер - рукопашный бой на войне понадобиться, только если ты, как последний дятел, потерял пулемёт, автомат, пистолет, гранаты, лопатку и нож - и встретил такого же долбоящера, как и ты. Вот, сошлись же звёзды! Как два барана бодались рогами, когда под ногами - гора оружия.

– Вон даже как? А что ж он не связан?

– А это барахло - мне тащить? Старшине хотел сдать. А вижу - старшина-то - тю-тю.

– Тю-тю, - кивает председательствующий, - Вор - старшина ваш.

– Бывает. Что делать теперь, гражданин начальник?

– Этого - давай сюда. А в мешках что?

– Галантерея. Кольца, цепи, награды - говорят из драгмета. И сбруя кожаная. И ещё всякое. Всей ротой собирали. Нам украшения - без надобности, а парни говорят - переплавят и в Америке тушёнку купят. Не в землю же зарывать с этим румынским куриным помётом.

Да-да, наш ротный - всё видит. У него - не забалуешь. У него мародёрство поставлено на контроль. И на поток. Что в карманы не влезло - сдай в общак. Драгмет - вообще не обсуждается. И зачем оно тебе, баран? На тебе по почкам, чтобы в мозгах просветлело! Чтобы быстрее дошло - на в печень! Тебя завтра убьют - а Родине драгмет нужен. Капиталисты за "спасибо" тушёнку тебе, дармоеду, не пришлют. У них, кровопийц, так - кому война, а кому - мать родна.

– Верно. Давай, тоже. В штабе - сдам. А тебе - зачтётся.

– Да, ладно. Мы - не гордые. А закурить не будет?

– А выпить и пожрать?
– усмехнулся председательствующий, доставая полпачки папирос, протягивая мне, - забирай. Как же ты, такой шустрый, драчливый, в плен попал?

– Как обычно - взрыв, очнулся - плен. Бывает.

– Бывает, - согласился председательствующий, - так ты больше - не попадай!

– Сам не хочу. Мне их санаторий - не понравился. И вам, гражданин начальник - не советую.

– Нас, евреев-комиссаров - и так в плен не берут, - махнул рукой председательствующий.

– Может и к - лучшему. Разрешите идти, товарищ комиссар?

– Да-да, - задумчиво сказал он, смотря мне в след.

А вот это - мне не понравилось. Прям, пониже поясного ремня, корма зачесалось. От них, евреев - одних бед и жди. И зачем он про своё иудейское комиссарство ввернул? Реакцию мою посмотреть? Зачем? И взгляд его жгёт. Аж чешется, сил нет терпеть. И на его глазах - неудобно срам чесать. Хотя...! Кого я обманываю! Зачем?

Вот - кайф! Аж прихрюкнул.

На восток!