Не глядя на телекрасавца, Мэй четко произнесла название сектора и указала на нишу. Великан исчез в ней, а Мэй снова села за стол.

Гор придумывал аргументы против сухого закона для убеждения шефа, когда вновь заиграла сигналка. Чертыхнувшись, он принял таблетку. Усталость почти мгновенно исчезла, и в голове стало ясно, как на лугу после дождя. Гор откинулся в кресле и улыбнулся клиентке самой обольстительной улыбкой из своего набора. Но та, увы, не оценила. Скользнув по нему невидящим взглядом, она прошла прямо к нише и прохрипела прокуренным голосом.

– Это сюда встать?

Гор промолчал.

– Ну! Я спешу, слышь, ты? Я должна найти его.

– Кого?

– Ублюдка, который меня придумал.

– Зачем?

– Я убью его.

– Тебя осудят.

– И пусть! Но сначала я убью его. А ты, что, заодно с ним?

– Нет. Я не знаю, кто тебя создал.

– Но ты сможешь его найти?

– Конечно. Но зачем тебе это?

– Я уже сказала. У тебя, что, с ушами плохо?

– Ты уже такая, какая есть. Убьешь ты своего создателя или нет, тебе это не поможет.

– А что мне поможет? А? Скажи, умник. Молчишь? Вот поэтому я и хочу его убить. Сделал меня такой!

– А какая ты?

– Да ты издеваешься надо мной. Ты, что, не видишь?
– она вызывающе выпрямилась.

Да, тут уж поработала самая буйная фантазия.

– Ну как, можно ли жить такой? А разве я виновата? Но людям этого не докажешь.

– Они не знают, что ты виртуалка?

– Им наплевать. Всем давно уже на это наплевать. А мне нет. Я хочу, чтобы по справедливости. Почему мне должно быть плохо, если я ни в чем не виновата.

– Ему тоже было плохо.

– Кому? Этому выродку?

– Подумай, если он создал тебя.

– ...

– Подумай, как ему было плохо, если он создал тебя.

– ...

– Он думал, ты ему поможешь.

– Помогу? Я?

– Ну да, справиться с его проблемами.

– Я думала, что я ему была нужна для...

– Для того, чтобы безнаказанно издеваться?

– Да, так.

– Ты ошибалась. Во-первых, над виртуалами нельзя безнаказанно издеваться. Закон защищает виртуалов точно так же, как и реальных людей. Во-вторых...

– Э-э-э, закон! Твой закон никого не защищает. По крайней мере там, где я живу.

– Вот здесь я и могу тебе помочь.

– Как это?

– Я отправлю тебя туда, где тебя никто не обидит. Для этого я здесь.

– А-а-а как это? Как там все? И вообще?

– Доверься мне.

– А он там будет?

– Забудь о нем. Ты попадешь в свою реальность. То есть в такую, которая тебе больше всего подходит. Где ты будешь, как гладкий камешек среди таких же гладеньких сестер и братьев, и тебе не придется к ним притираться. Тебе будет там хорошо.

Мечтательное выражение разлилось по диким чертам, смягчив их и придав гротескную привлекательность.

– Да ты красавица!

Она смутилась.

– Ладно, чего там. Ну его, пусть живет. А ты, давай, заводи свою технику.

Гор набрал нужный сектор и пожелал ей счастья. И не успел отдышаться, как снова раздался сигнал.

Гор обернулся.

На пороге стоял невысокий коренастый мужчина в поношенной одежде и давно небритый. Напряженно застывшее лицо, тяжелый, недоверчивый взгляд. Но руки ходили ходуном.

– Прошу вас, садитесь. Вот сюда.

Мужчина продолжал стоять, сверля его серыми, маленькими, как у слона, глазками.

– Я хотел бы сначала объяснить.

– Да, пожалуйста.

Он заметно удивился, - похоже, не привык к готовности выслушать.

– Дело в том, что я ученый.

– Весьма польщен.

– Я настоящий ученый. У меня две сотни запатентованных изобретений в области медицины.

– Да-да, я вам верю.

– Но здесь это никому не нужно.

– Я понимаю.

– Дело не в том, верят мне или нет, а в том, что это, - он выставил вперед пухлую папку, - никому не нужно. Никому нет дела до того, что здесь - спасение человечества. Здесь - миллионы. Миллионы, если все это внедрить и грамотно использовать. Меня принимают, говорят какие-то слова, и все. И вот я решил. Я долго думал. Не хотелось бежать, становиться предателем. Но что еще я могу сделать, если меня не слушают? Если это, - он опять выставил папку, - никому не нужно.

Гор опустил глаза. Он мог бы сказать, что другие люди в другом месте послушали других ученых, и вот чем все это кончилось. Виртуальным вихрем, после которого не осталось уже ничего, в чем можно было быть уверенным. Не осталось ни одного места на Земле, ни человека, ни даже предмета, которые бы не вызывали сомнений в своей подлинности. И все потеряло смысл.