Загорелся маленький огонек, и декоративный сосуд занял свое место на гранитной плите.

Дождь усиливался, из-за надвигающихся туч стало темно и мрачно.

– Эдик, смотри, совсем дождь нашу лампадку залил, и свечка вот-вот погаснет! Ох, что же делать-то? И цветы промокли совсем...

– Да ничего не поделаешь, - ответил мужчина, - домой приедем, зажжем свечу рядом с иконкой.

– Эдик, давай сейчас не домой, а к маме заедем, навестим.

– Конечно, заедем, - согласился ее муж.
– Ну, ты зонт держи, - сказал он жене, - а я пока машину поближе подгоню. Мужчина передал зонт супруге и поспешно ушёл...

– Ох, доченька, тяжело ему и мне тяжело! Четыре года как похоронили, уже двадцать годков стукнуло бы тебе - совсем взрослая ты у меня была бы, невеста на выданье. Ой, Господи!
– всплеснув руками, навзрыд выкрикнула женщина и по лицу ее потекли слезы.

– Ну что ты, мама, не надо, - уже не в силах сдерживать плач, проговорила девушка и закрыла лицо руками.

– Ну не буду, не буду, - словно услышав ее, сказала женщина, пытаясь взять себя в руки и утирая лицо носовым платком.
– Да и отец твой не разрешает плакать, ругается, говорит, не любят они там, когда плачут, так что не смей - вот я и не буду.

Тем временем по узкой гравийной дороге медленно подкатил автомобиль.

– Ну, до свидания, моя милая, побегу я, отец ждет.

Мать села в машину, и, медленно сдавая назад, авто покатилось прочь. Тучи тем временем совсем заволокли небосвод, обильно изливая на землю свои холодные слезы.

Девушка, не обращая внимания на льющий с особым усердием дождь, присела на край могилы и пристально посмотрела на памятник из темно-серого гранита, с которого улыбалось лицо шестнадцатилетней девушки. Чуть ниже можно было разглядеть выгравированную надпись "Костицина Кристина Эдуардовна, тысяча девятьсот девяносто пятого года рождения, умершая в две тысячи одиннадцатом году".

Кристина печально опустила голову, теребя намокший плащ. Снова грянул раскат грома. Она прикоснулась к отшлифованному и холодному могильному камню и, осторожно перебирая пальчиками, словно шагая, потянулась к принесенному матерью букету.

– Мои любимые лилии, - проговорила она чуть слышно и аккуратно отщипнула размокший бутон.

– Как все прошло?
– раздался вдруг знакомый голос. Девушка оторвала взгляд от цветов: на памятнике у могилы сидел черный ворон и вопрошающе смотрел на нее.

– А, это ты, Капри...Никак не привыкну к твоим фокусам, - бросила она, слегка повеселев и улыбнувшись, но спустя мгновение лицо ее опять стало печальным.

– Как прошло? Так же, как и всегда - отец молчал, мать плакала. Каждый год одно и тоже... Постоянно при встрече с ними меня терзает чувство вины, я ненавижу себя за то, что это со мной произошло, за то, что умерла, за то, что причиняю им боль... Ненавижу!
– закричала несчастная девушка, вскочив на ноги. Но едва она сдвинулась с места в отчаянной попытке бежать сквозь стену дождя, сильные руки Капри обхватили ее сзади и прижали к себе.

– Тихо, тихо, успокойся, - мягко и бархатно сказал голос за спиной, - это не твоя вина, ты ни в чем не виновата, просто так распорядилась судьба.

– Да черт бы побрал эту судьбу, пусти меня!
– закричала она пронзительно, но Капри был не- преклонен.

– Тихо, Кристиночка, тихо, - шептал он, - все хорошо.

Скоро рвущаяся из крепких объятий девушка выбилась из сил и обмякла.

– Ну все, пусти, я в порядке, - сказала она, тяжело дыша, - буду держать себя в руках. Ну что, слышишь, Капри, уснул что ли? Молодой человек ослабил объятия, и девушка выскользнула из его рук. - И что это еще за Кристиночка?
– сказала она, смущенно улыбаясь и поправляя прилипшие к лицу мокрые волосы.
– Ты меня раньше так никогда не называл.

– Кто, я? Ну так...Просто должен же я был тебя как-то успокоить, - стал оправдываться парень.

– Ну, надо же, Мистер Пафос - и серьезность, и краснеет, как школьник! С чего бы это, а?
– с издевкой спросила повеселевшая красавица.

– Твои шуточки здесь неуместны, - попытался парировать Капри.
– Скажи лучше, что будем делать дальше? Возвращаемся в чистилище или у Ее Высочества есть другие пожелания?
– с изрядной долей сарказма поинтересовался молодой человек, сделав при этом реверанс.

– До полуночи еще далеко, побудем пока в мире живых. Все-таки я только раз в году могу побывать здесь - в день своей смерти, так что не будем торопиться, - ответила Кристина.
– Знаешь, - продолжила она, - родители сказали, что хотят навестить бабушку, так что дома сейчас никого нет, а я хочу там побывать, посмотреть на свою комнату...Ты ведь отнесешь нас туда?

– Странно, за четыре года ты впервые просишь об этом, - равнодушно ответил Капри.

– Я давно хотела сделать это, но мне не хватало духа заглянуть туда. Мне и сейчас страшно, я боюсь, что нахлынувшие воспоминания разорвут мое сердце на части, но желание вернуться домой так велико, что я не в силах терпеть, - девушка грустно посмотрела на своего спутника.
– Без сомнений, - сказала она уверенным тоном, - я готова.