– Прямо сейчас?
– растерянно.
– А ужин?

– Тебе шашлык купим, - девушка пожала плечами, усаживаясь в салон. Хлопнула дверью, поморщилась - слишком громко - и отвернулась к стеклу.
– А я есть не хочу.

Пауза. Тихая вечерняя погода, где-то поблизости лает собака, приглушённо доносится шум с шоссе, и достаточно явно - голоса ссорящихся людей. Вот открылось какое-то из верхних окон и можно уже различить слова ссорящихся... Арина ещё больше отвернулась, почти уткнувшись носом в стекло.

Рокот заводящегося мотора разом заглушил крики. Пока Игорь разворачивал машину, девушка смотрела, как вертится под колёсами земля, укатанная площадка сменяется засохшей грязью со следами шин и, наконец, асфальтовым покрытием. Проезжая через город, оба молчали. Арина думала о чём-то своём, Игорь с напускным усердием следил за дорогой. Впрочем, на самом-то деле напускным оно не было - просто он не умел иначе показать, что не станет лезть, куда не просят.

За это она ему была благодарна. Потому что когда перед глазами колышется мокрая пелена, и надо её куда-то деть, сморгнуть осторожно и незаметно вытереть кончиком пальца, разговаривать не хочется. Столько стараний зазря: голос ведь сразу выдаст, с головой...

Игорь притормозил возле шашлычной. Пока он ходил за заказом, Арина слазила на заднее сиденье и взяла кофту. Валялась там всегда одна, под такие вот случаи. Как всё-таки хорошо, что есть Игорь...

Они молчали до самого откоса. А потом разговаривать уже было можно: они организовывали быт. Из багажника извлечён был кусок брезента и торжественно расстелен на развилке двух тропинок, под большим деревом - одна тропка забиралась оттуда на сам откос, а другая сбегала вниз, в заросшее терновником русло пересохшего ручья и дальше, ко дну балки. А потом можно было есть шашлык, смотреть на ранние летние звёзды и обсуждать всякую ерунду - от репеллента против комаров (не действует, зараза!) до способов ловли степных сусликов. На этой-то теме и затренькал мобильник.

– Угадай мелодию, - пробурчала Арина, принимая вызов. Игорь деликатно отвернулся.
– Чего такое?.. Ага... Угу... Нет, я к подруге пойду... У меня что, их много?
– ехидно.
– Из универа которая... Ага, со мной... И заберёт... Не знаю, утром... Только туда не звони, её отцу мобильник аппаратуру сбивает. Ну мне-то откуда знать, какую!? Всё, пока. Бля-ааа!
– с чувством.
– Ну, ты только подумай...

– Опять подруга?

– Опять, - девушка плюхнулась на спину, заложив руки за голову.
– Опять нет никакой подруги. Она в Астрахань с утра уехала, с родителями вместе, - помолчала, некультурно обкусывая с пальца заусениц.
– Не пойду я домой. "Лучше смерть, чем бессилие". Под знамя Сен-Дени!

– Аря, почему ты с ними не поговоришь?

– А меня слушают?
– перевернулась на живот, в глазах блестит живейший интерес. Смотрит. Игорь нехотя встал, принялся собирать с земли пластиковую посуду с остатками "ужина на природе".
– Это же старый спор, сколько раз ты меня убедить пытаешься, что нельзя с ними ссориться. Ну, ты же взрослый человек... вроде... ну и оставь ты эту тему в покое, наконец...

– ...и лучше подумай, как тебе меня развлекать до завтрашнего утра, - передразнил он.
– Допрыгаешься ты, Арька, попомни мои слова. Не уходи от проблемы, она ведь от этого не девается никуда.

Нечего ответить. Выяснит родитель, что дочь вместо подруги проводит ночное время с собственным водителем, и плохо будет обоим. Какая разница, если дочь в это время не помышляет ни о чём, кроме ночной рыбалки, чтения книг и игр в каком-нибудь клубе. Какая разница, что водитель в принципе согласен проводить время так же. Какая, в конце-концов, разница - нет интима, так будет. Он же - стервец!
– только того и ждёт, а ты куда смотрела, от тебя не ожидал, не ожидал...

– А и плевать, - меланхолично заявила девушка, болтая в воздухе ногой.
– Поехали лучше на пляж, вода сейчас как молоко...

Обед тогда накрыли в большой светлой гостиной. В открытые окна из сада лился солнечный свет пополам с "целебными ароматами" каких-то там экзотических маминых трав. Тихонько скрипели плетёные кресла, когда люди привставали, чтобы взять что-нибудь с другого края стола. Изредка раздавалось звяканье фарфора о фарфор, когда опускались на блюдца чашки с чаем. Вадима уже куда-то унесло "по делам", а Арина как раз ела хлеб с джемом, когда отец, отложив в сторону газету, бросил невзначай:

– Кстати... ты уже попрощалась с Игорем?

Арина замерла на секунду, потом вынула ненадкушенный хлеб изо рта. Спросила подозрительно:

– А куда это он собирается?

– Ты разве не знала? Он утром уволился. Уезжает домой в Волгоград.

– То есть как... в Волгоград? Уволился?
– тупо повторила девушка.
– Зачем?

Отец пожал плечами, уже раскрывая новую газету.

– Нашёл другую работу, очевидно.

Мама встала, суетливо собирая со стола грязную посуду. Арина всё так же тупо смотрела, как она двигается. Потом заметила, что всё ещё держит кусок хлеба с джемом в руке, и молча положила его на блюдце.